Путешествие белой медведицы - Сьюзен Флетчер

Я нередко вспоминал слова капитана о том, что мы с медведицей сбежим и пойдём слоняться по Лондону. Шутки шутками, но всё же… я представлял, как прихожу к ней ночью, открываю клетку и отпускаю на волю. Вместе мы пустились бы в путь по тёмным улицам, прячась за углами от случайных прохожих и замирая при виде ночного дозорного. Мы подождали бы, пока он уйдёт, и пошли бы дальше на восток, прочь из города, сливаясь с тенями и бесшумно ступая по земле. Через некоторое время медведица подняла бы нос по ветру, уловив свежий бриз с Северного моря. Тогда она побежала бы к дельте реки, ускоряя шаг, нырнула бы и поплыла бы домой.

Конечно, всё это были выдумки и мечты. Но, когда я представлял наш побег, печаль ненадолго отступала, и я мог отвлечься от мыслей об участи медведицы.

* * *

Одним сентябрьским днём в нашу дверь постучал посыльный. Доктор обменялся с ним парой фраз на французском, и незнакомец передал мне посылку, завёрнутую в мешковину.

— Что там? — спросил я.

— Кто-то передал это капитану «Королевы Маргрете» и попросил доставить тому, «кто сопровождал белого медведя», — пояснил доктор. — Капитан поручил этому человеку найти тебя.

Доктор дал посыльному монету; тот ушёл. Я положил посылку на подоконник, освещённый тусклым предзакатным светом.

— Открывай, — сказал доктор.

Я так и сделал.

Внутри оказалось два предмета, завёрнутых в чистую мягкую ткань. Развернув первый, я сразу узнал его.

Моя коробочка для ложки.

Я аккуратно приоткрыл её.

И ложка на месте!

— Твоё? — спросил доктор.

Я кивнул.

Ложка вместе с коробочкой, такие знакомые на ощупь, показались мне родными, словно старые друзья. Я взял второй предмет и, развернув ткань, обнаружил под ней гладкий закруглённый кусочек дерева.

Фигурка.

Медведица.

Я сразу узнал её: длинная шея, косолапость, след от стрелы на боку, маленькие круглые ушки, благородный профиль, высоко поднятая голова, словно медведица принюхивалась, окидывая взглядом свои владения.

Это была очень тонкая работа, со множеством деталей, вплоть до шлеи, охватывающей шею и спину медведицы.

К фигурке прилагался клочок пергамента, на котором были крупно нацарапаны слова. Я протянул его доктору. Тот поднёс пергамент близко к глазам, прищурился, моргнул несколько раз, а затем прочитал вслух:

Навозный мальчик.

Прости.

Оттар.

Но почему?

Я вспомнил, как Оттар смущённо улыбнулся мне, когда меня снова подпустили к медведице. Потому что тогда я не ударил его? Потому что не выдал его Торвальду?

Кто знает?

Я провёл пальцем по тонкой линии шлеи на гладкой фигурке. Я вспомнил, как впервые застегнул её в амбаре; как держался за неё, когда медведица несла меня на берег, после того как «Королева Маргрете» села на мель; как разрезал ножом кожаные ремни, чтобы отпустить медведицу на свободу. Тогда мне казалось, что я освобождаю её, но получилось, что я вернул её в клетку.

Я сжал фигурку в руке и вновь ощутил непреодолимое желание бежать. В моём сознании начал созревать план дальнейших действий.

Я уговаривал себя не надеяться понапрасну. Мой план был совершенно безумным, с призрачной надеждой на успех, но во мне разгорался огонь, который невозможно было погасить никакими доводами разума.

На следующий день я покинул менажерию раньше обычного. Я шёл по улицам Лондона на запад, пока не увидел широкий каменный мост через Темзу — удивительный мост, скорее напоминавший улицу большого города, по обе стороны которой располагались дома и торговые лавки. Я подошёл ближе, минуя монахов и торговок рыбой, продавцов, попрошаек и бродячих собак; пропустил осла, тянувшего телегу с репой и луком, обогнал двух странников на пони и прижался к стене, чтобы не попасть в стадо блеющих овец. По пути мне встретились менестрель, перебирающий струны лютни, торговец пряностями и дворник, убирающий с улицы навоз.

Достигнув дальнего берега Темзы, я повернул на восток. В просветах между амбарами на набережной я видел корабли, идущие вверх и вниз по течению, рыбацкие лодки, покачивающиеся на волнах, и судёнышко, перевозившее людей с одного берега на другой.

Оказавшись напротив белой башни, я спустился по лугу к песчаному берегу Темзы. Отсюда было хорошо видно южную стену крепости и крыши башен во внутреннем дворе, где остановился король со своей свитой. Сразу за крепостной стеной начинался берег реки — длинная тонкая полоска песка с крепкой деревянной пристанью. Ворота крепости, выходившие к реке и оснащённые железным порткулисом[13], располагались у самого берега и вели во внешний двор Тауэра, где находился королевский зверинец.

Да. Это возможно.

Я опустился на колени и попробовал воду рукой — холодная, но я думал, что будет холоднее. Лето подходило к концу, но река ещё не совсем остыла. В моём плане было столько подводных камней. Я сомневался, что он сработает; сомневался, что мне разрешат попробовать. Сначала я должен убедить доктора. Сегодня вечером. Если у меня получится, затем нужно будет поговорить со смотрителем, который сможет упросить вышестоящих господ. Но чем больше я думал о них, тем чаще мне на ум приходило слово «невозможно».

И всё же…

Медведица умирала. Это было очевидно. Я сделал всё возможное, чтобы сохранить её жизнь… кроме одного.

* * *

— Плавать? — переспросил доктор. — В реке? Артур, ты же понимаешь, они не позволят…

— Постойте, я не договорил…

— Она может просто уплыть, — возразил доктор. — Разве нет? А затем она выйдет на берег где-нибудь в городе и устроит мыслимые и немыслимые разрушения. Придётся снова ловить её, и одному богу известно, что с ней сделают потом.

Он встал, опрокинув на пол табурет, на котором сидел, и начал мерить шагами комнату.

— На ней будет шлея, — сказал я. — А ещё мы возьмём длинный толстый канат и привяжем его к столбику, зарытому в землю, или к порт-кулису.

— А как вести её из клетки к реке? — поинтересовался доктор. — Скажи на милость. Никто не согласится запрягать быка и перевозить клетку на телеге каждый раз, когда медведице захочется поплавать, — будь то раз в месяц или раз в неделю.

— Каждый день. Она…

— Каждый?! Это невозможно, Артур. К тому же…

— Я буду водить её к реке. Она пойдёт за мной. А двое силачей могут держать её на канатах, хотя я уверен, что это не потребуется; она…