Кукловоды. Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн

– Вчера вечером, – произнес он, – я стоял в этом зале и говорил вещи, которые в обычных обстоятельствах меня не заставили бы сказать даже под пыткой. Вчера вечером я не принадлежал самому себе. Сегодня я – это я. Вы что, не видите, что Рим горит? – Неожиданно у него в руке появился пистолет. – Всем встать, черт бы вас побрал! Если через две минуты я не увижу чью-то голую спину, стреляю!

Мужчины рядом с ним вскочили и попытались схватить его за руки, но он отмахнулся пистолетом, как мухобойкой, разбив одному из них лицо. Я тоже выхватил пистолет, приготовившись поддержать Готлиба, но в этом не было уже необходимости. До них дошло, что он опасен, как разъяренный бык, и вокруг мгновенно образовалось пустое пространство.

Несколько секунд ситуация балансировала на грани, а потом вдруг все принялись скидывать одежду, словно духоборы.[14] Один человек метнулся было к выходу, но его тут же сбили с ног. У него, правда, паразита не оказалось, но зато мы поймали троих других. В эфир президент вышел на десять минут позже, а конгресс начал первое за всю историю заседание «с голыми спинами».

Всех титанцев в стране должны были обнаружить и убить в течение недели. Не знаю, что еще можно было сделать. В дополнение к непрекращающемуся шквалу пропаганды страну поделили на квадраты и секторы наблюдения с воздуха для поиска летающих тарелок на земле. Вся радиолокационная система слежения встала на постоянное боевое дежурство для обнаружения неопознанных сигналов. Армейские подразделения, от воздушных десантников до станций наведения ракет, готовы были ударить по любому приземлившемуся объекту.

И ничего не происходило. Им просто нечем было заняться. Разбуженная нами машина бессмысленно шипела и дымила, как отсыревший фейерверк.

В незараженных районах люди поснимали рубашки, кто добровольно, кто под принуждением, осмотрели друг друга и не нашли никаких паразитов. Они следили за новостями, недоумевали и ждали, когда правительство объявит, что опасность миновала. Но ничего нового не происходило, и обыватели, как и местные чиновники, начали сомневаться: стоит ли и дальше бегать по улицам в костюмах для загара? Мы прокричали «Волки!», но ни один волк не пришел.

Зараженные районы? Доклады из зараженных районов ничем существенным не отличались от сообщений из других мест.

Наше стереообращение и последующие мероприятия до этих районов просто не дошли. Раньше, в эпоху радио, такого бы не случилось: станция в Вашингтоне, откуда передали экстренное сообщение, могла покрыть трансляцией всю страну. Но стереовидение работает на таких коротких волнах, что требует релейных станций в пределах прямой видимости, поэтому местные каналы обслуживаются местными же станциями – цена, которую мы платим за многоканальное вещание и картинку с высоким разрешением.

В зараженных районах местными станциями управляли слизняки, и люди просто не услышали предупреждения правительства.

Тем не менее к нам в Вашингтон поступало множество сообщений, свидетельствовавших о том, что нас там слышали. Из Айовы, например, шли такие же доклады, как, скажем, из Калифорнии. Губернатор Айовы одним из первых откликнулся на обращение президента и прислал сообщение, в котором пообещал полную поддержку. Полиция штата Айова, сообщил он, курсирует по дорогам и останавливает всех, требуя раздеться до пояса. А авиаперелеты над Айовой остановлены на время чрезвычайного положения, как и рекомендовал президент. Они даже передали запись выступления губернатора перед избирателями, где он был голый по пояс. Губернатор стоял лицом к камере, и меня так и подмывало сказать ему, чтобы повернулся спиной. Затем пошло изображение с другой камеры: на экране появилась спина крупным планом, а из динамика слышался все тот же бодрый голос губернатора, убеждавший граждан сотрудничать с полицией.

Если какой-то регион Южных Штатов мог считаться рассадником слизней, им могла быть только Айова. Неужели они оставили Айову и перебрались в самые крупные населенные центры?

Мы собрались в конференц-зале канцелярии президента. Президент держал Старика при себе, я увязался за компанию, а Мэри по-прежнему несла бессменное дежурство. Кроме нас, присутствовали министр национальной безопасности Мартинес и начальник Генерального штаба маршал авиации Рекстон. Еще там были какие-то шишки из окружения президента, но не такие важные.

Президент досмотрел передачу из Айовы до конца и повернулся к Старику:

– И что же, Эндрю? Мне казалось, именно Айову ты предлагал окружить кордоном.

Старик только крякнул с досадой.

– Насколько я понимаю… – начал маршал Рекстон, – хотя у меня не было времени разобраться в ситуации досконально, думаю, они ушли в подполье. Возможно, нам придется прочесать все подозрительные районы дюйм за дюймом.

Старик снова крякнул.

– Прочесывать Айову копну за копной мне совсем не улыбается, – заявил он.

– Как же вы предлагаете справиться с этой проблемой, сэр?

– Да сообразите же, наконец, какой у нас враг! Он не может уйти в подполье. Он не может жить без носителя.

– Очень хорошо. Предположим, что все это правда. Тогда сколько же, по-вашему, паразитов в Айове?

– Да откуда мне знать, черт побери? Они со мной не делятся такими сведениями.

– Но если предположить по максимуму? Если…

– У вас нет оснований для предположений, – перебил его Старик. – Ребята, вы что, не видите, что титанцы выиграли еще один раунд?

– А?

– Вы только что слушали губернатора. Нам дали взглянуть на его спину – или чью-то чужую спину. Вы заметили, что он ни разу не повернулся перед камерой?

– Повернулся, – сказал кто-то. – Я сам видел.

– У меня определенно сложилось впечатление, что он поворачивался, – медленно произнес президент. – Ты хочешь сказать, что губернатор Паккер под их контролем?

– Безусловно. Вы видели именно то, что они хотели показать. Перед тем как он полностью повернулся, пошло изображение с другой камеры. Люди настолько к этому привыкли, что практически не замечают подобных вещей. Можете не сомневаться, господин президент: все сообщения из Айовы сфабрикованы.