Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— Мужчина должен входить в девственное тело медленно и свеликой нежностью, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, проникая в нее. Онаощущала, как горячий мужской член заполняет собою все ее нутро. Инстинктивноона сомкнула стройные ножки вокруг его талии, чтобы дать ему возможностьпроникнуть еще глубже. Он застонал и проник в нее на всю глубину, подобно тому,как человек тонет в зыбучих песках… Она содрогнулась, почувствовав внутри себябиение его пульса, — ив эту секунду вдруг осознала, что он так же беззащитен,как и она. И ощутила прилив сил…

Он принялся двигаться в ней, поначалу неторопливо, затем совсе возрастающей быстротой… Его красивое лицо свело судорогой страсти. Нет, онане могла больше смотреть! Аквамариновые глаза закрылись — его страсть былазаразительна, и вот она уже вся трепещет… Те же звезды пронеслись у нее передглазами, но куда более яркие. Ни один из тех, кто прежде владел ее телом, непотрудился подготовить ее к этому.., этому волшебству. Ее заливали волны такоговосторга, что, казалось, она не вынесет этого и умрет. Затем она словно ивпрямь потеряла сознание, растворившись в пучине экстаза, словно летя куда-томеж звезд, мелькавших у нее перед глазами…

К действительности ее пробудили горячие поцелуи, которымиКарим осыпал ее мокрые щеки. Только тут Зейнаб поняла, что плачет. Глаза еемедленно раскрылись и устремились на мужчину. Им не нужны были, слова, совсемне нужны… Теперь он держал ее в объятиях и сказал лишь одно слово:» Спи…«Она срадостью подчинилась, ощутив вдруг с изумлением, как она изнемогла.

…Он смотрел на нее, спящую. В свои двадцать девять лет онмог похвастаться многими любовными подвигами. Он перевидал множество женщин.Каждая была в своем роде. Каждая бросала ему вызов. Ведь любовь не простофизический акт. Это искусство снисходить к нуждам партнерши, к ее слабостям…Искусство заполнить собою ее жизнь на то время, пока ты с нею. Ни одна женщинане тронула его сердца. Ни одна из тех, кого он учил постигать науку любви, дабыстать Рабыней Страсти. Ни одна… До сего дня. Почему эта дочь варваров, этамаленькая неверная из сырой и холодной северной земли вошла в его душу? Как? Идело тут не в ее дивной красе. Он не понимал, почему, когда и как этослучилось…

Он приподнял с подушки ее шелковистый золотой локон и прижалего к лицу, вдыхая нежный аромат гардении, нежно целуя светлую прядь. Сущеебезумие! Допуская это даже в мыслях, он нарушал основное правило УчителейСтрасти. Ни один из них не смел влюбляться в ученицу и не смел допустить, чтобыона полюбила его в ответ. Неужели горький опыт ничему его не научил? К тому жеэта дивная дева не простая невольница. Она собственность лучшего друга егоотца. И предназначена для гарема калифа Кордовы. Сущее безумие…

…Как удивительно хороша она — с головы до пят. Мысль эта пронесласьв его мозгу прежде, чем он успел запретить себе думать об этом. Взгляд егоскользил по дивному юному телу. Да, он подобрал для нее подходящее имя.Абд-аль-Рахман окажется сражен наповал этой красавицей и будет в неоплатномдолгу перед ним. Учителем Страсти Каримом-аль-Маликой, создавшим это сокровище.Калиф будет также сердечно благодарен своему другу из Эйре Доналу Раю, который,в свою очередь, будет в долгу перед ним, Каримом-аль-Маликой… А заслужитьблагодарность такого человека, как Донал Рай, — это вовсе недурно… Но он отдалбы куда больше за то, чтобы Зейнаб могла принадлежать ему, только ему…

— Как Учитель Страсти я сегодня кончился… — вполголосасказал он самому себе. — Я не должен был позволить такому случиться. Верно, ястарею, становлюсь сентиментальным и не могу больше владеть своими чувствами…

Он погладил атласную кожу Зейнаб. Нужно обучить ее многобольшему, нежели просто искусству любви. Он должен научить ее, как выжить вгареме нового господина. Любимая жена Абд-аль-Рахмана Захра известна каквластная и мстительная женщина, порой не пренебрегающая и ядом… Ее подрастающийсын — наследник отца. Захра не обрадуется, увидав эту юную и прекраснуюсоперницу… И сделает все, что будет в ее силах, чтобы убрать Зейнаб, если калифчересчур привяжется к новой невольнице — а Карим-аль-Малика сделает все длятого, чтобы калиф опьянел от этой женщины. Это его долг.

— Как это было прекрасно!

Чуть слышный дремотный голос прервал нить его мыслей.Взглянув в полусонные аквамариновые глаза, он улыбнулся:

— Так ты больше не боишься? Ты поняла, как сладка бываетстрасть?

— Да! И я хочу снова.., снова! Мой господин, пожалуйста!

Ответом ей был тихий смех.

— Ты чересчур нетерпелива, мой цветочек! — ласково пожурилон ее. — Разве я не призывал тебя к терпению? Мне так многому нужно еще научитьтебя, а тебе столь многое постичь! Для начала мы должны омыть друг друга»платками любви «. Пойди и принеси чашу — она на подоконнике. Там же ты найдешьи платки, моя красавица. А после обсудим дальнейшую программу наших занятий.

Она торопливо вскочила с матраца, спеша исполнить егоприказание. Принеся чашу, она спросила:

— Что я теперь должна сделать, мой дорогой господин? — ивожидании преклонила колени у ложа.

Какая восхитительная ученица, подумал он. Ему захотелосьзаключить ее в объятия, покрыть прелестное лицо поцелуями… Вместо этого онсказал тоном педанта:

— Воду в чаше всегда следует держать подогретой. На будущеескажу: в нее следует добавлять твой особый аромат — гардению. А ткань должнабыть льняной, самой мягкой и нежной. Возьми один платок, Зейнаб, и нежно смой сменя следы любовных утех. Потом я сделаю то же для тебя. Помни: я вкусил твоихинтимных тайн. Мне может захотеться повторения. Со временем я научу тебяласкать меня ртом — это несколько иное удовольствие, чем то, что испытываетмужчина, войдя в женское тело обычным способом.

Она подняла полные изумления глаза, но ничего не сказала,просто омочила нежную ткань в чаше и принялась омывать его член. Прикосновенияее были легки и осторожны. Ее поразило, что этот орган, который теперь так мал,недавно доставил ей столь бурные восторги… Тут она заметила, что член Каримадеформирован.

— О-о-о,.. Кто так ужасно тебя поранил, господин мой?

— Поранил? — Мгновение он ничего не понимал, но затем,угадав причину ее испуга, объяснил:

— Нет, я не поранен, Зейнаб, я обрезан. Это в обычае умавров, евреев и многих других восточных народов. Мне тогда было семь лет. Ибратья мои тоже обрезаны. Мне дали особого шербета, к которому примешалинемного наркотика, чтобы облегчить боль. Затем мою крайнюю плоть с силойоттянули и обрезали. Отец мой щедр. Всякий раз, когда над кем-нибудь из егосыновей совершался обряд обрезания, он собирал в наш дом всех бедныхмальчиков-семилеток со всего города, и они также подвергались обрезанию. Ну апотом веселились на празднике, устроенном за отцовский счет. Операция этамужчине нисколько не вредит, да это ты, наверное, уж и сама поняла. Этогигиеническая мера. В жарких странах порой трудно достать воды для питья, не точто для купания… А люди в Аль-Андалус крайне чистоплотны. Мы очень любим бани.Удаление крайней плоти помогает содержать мужское достоинство в чистоте, да иможет предотвратить некоторые заболевания.