Невеста трех женихов - Галина Артемьева

На следующий день предстояло уезжать. Света прошлась по комнатам, разговаривая с родными стенами вслух. Она объясняла, что скоро вернется и не одна, с новым человечком, для которого этот дом тоже обязательно станет родным. Собралась укладываться спать, и тут началось. Собственно, прихватывало ее весь последний трудовой день, но она старалась не обращать внимание – дотерпит, доедет, там разберется.

Через пару часов учащающихся схваток стало ясно: дотерпеть не получится. Ребенок собрался рождаться в Москве, как когда-то его мама. Значит, так его судьба сложилась: стать русским не только по происхождению матери, но и по месту рождения.

Никакой тебе знаменитой элитной дорогущей клиники в Швейцарии. Обычный московский роддом, куда Света попала, привезенная «Скорой помощью». Недаром мудрая природа заставляет будущих матерей перед самым ответственным моментом упрямо обустраиваться, двигаться, увлеченно, самозабвенно что-то менять и прихорашивать жилище. Это отвлекает от пустых страхов, не дает залеживаться. Организм таким образом включен в активное состояние.

Света не успела даже испугаться, растеряться, она, благодаря своим усилиям по усовершенствованию домашнего быта, осталась собранной, энергичной. Роды прошли быстро и удачно. Всего через три часа после поступления в родильное отделение она уже вглядывалась в лицо своего сына, еще не понимая, какое счастье поселилось в ее сердце навсегда.

Мать и дитя – вот любовь неизменная.

Стоял короткий сумрачный осенний денек, но солнце переполняло Свету изнутри, освещая бедную больничную палату светом любви и надежды.

Ребенка оставили рядом с ней. Он, натрудившись, появляясь в жизнь, спал, туго запеленутый, по русской традиции. Мордаха его казалась круглой, как колобок. Ни глазки, ни волосики, ни ручки-ножки Света еще не разглядела. Но, увидев даже таким, никогда бы уже не забыла родное личико, не перепутала бы с другим. Чем-то он напоминал ей братца Егорку, когда того принесли из роддома, и она обомлела от его красоты, кукольности и при этом – полной настоящести. Егорка влюбил в себя сестру с первого взгляда. Только тогда она все бегала в восторге по дому и вопила: «Не может быть! У меня братик! Не может быть!» А сейчас, глядя на своего спящего младенца, очень хорошо понимала, что он есть, что так не только может, но и должно идти теперь существование. Что это и есть – жизнь. И она началась только сейчас.

Наконец, Света сообразила позвонить родным. Марио осчастливить новостью не удалось: он находился в Китае, собираясь прилететь в Милан через пару дней, как раз чтобы встретить в Венеции поезд с беременной женой. Телефонный номер его отеля она, собираясь рожать, из дома не прихватила. Зато дозвонилась собственным родителям. Она слышала радостные восклицания всего семейства. Ей было велено подробно описать, как выглядит, на кого похож, сколько весит и как себя ведет новенький член семьи. Мама с бабушкой собрались немедленно вылетать. Процесс пошел!

Аська тоже откликнулась немедленно. Они с мужем как раз заканчивали отдых в Таиланде. Вылетали домой через день.

– Боже мой! Боже мой! Ты в обычном роддоме! – вопила Ася. – Кто же тебе передачи будет носить? Там же есть ничего нельзя, это гадость. Это все ребенку в молоко пойдет!

Светка смеялась и уверяла, что мама с бабушкой прилетят завтра к вечеру. В худшем случае – послезавтра. Ничего. Дотерпит. Главное – свершилось. Ожидание позади. Сын – вот он! Спит под боком.

– Стафилококк! – вопила Аська. – Осторожно! Они там заносят стафилококк!

– Прорвемся, хорош пугать-то, – сохраняла спокойствие молодая мать.

Но Аська не сдалась. Прислала с утра Леночку. С цветами, фруктами, творогом, сметаной с рынка и кучей других вкусных и полезных вещей. Мало того, практичная и разумная Ася велела сестре вручить огромные букеты-конфеты всем, кто принимал роды.

Нет, Светка не была одинока! Не только мама и бабушка прилетели в Москву. Люба тоже бросила все дела и оказалась рядом.

Но – ирония судьбы – один из главных виновников торжества, а именно: счастливый муж и новоиспеченный отец, оказался лишенным возможности вылететь к первенцу незамедлительно. По самому прозаическому резону. У Марио закончилась российская виза. Казалось бы – продлить, чего же проще. Тем более причина – уважительнее не бывает. Но когда имеешь дело с загадочной душой чиновника, ничего предсказать нельзя. Вернувшийся из Китая, Марио проторчал в миланском консульстве России полдня, объясняя ситуацию, умоляя ускорить процесс выдачи визы в связи с рождением сына.

Он, конечно, не принял во внимание, что может вызвать внутренний протест и даже классовую ненависть своим внешним обликом: костюмом, галстуком, рубашкой, ботинками, запонками. Во всех деталях его одежды прочитывалась умопомрачительная цена. Естественно, такому персонажу очень хотели показать, что он, как и все иные прочие, зависим, бессилен перед законом и даже, в конце концов, смертен.

К нему выходил один консул, другой. Уходили, совещались. Время шло. Теплилась надежда, что они все же решат как-то вопрос в его пользу. Но – отказали! Взяли документы и назначили день выдачи. В соответствии с общими правилами. Тут Марио не сдержался. С непривычки, конечно, от полного непонимания и абсурда ситуации. Он принялся отчаянно вопить:

– Бастарды! Что же вы издевались надо мной столько времени! К вам же люди приходят! Вы же страну свою представляете!

Вся его манифестация кончилась плачевно.

Один из «бастардов» кивнул охранникам, и те радостно вышвырнули (во вполне буквальном, а не переносном значении этого слова) молодого папашу на газон.

Крушение иллюзий произошло в один миг. Контрасты родины собственного сына оказались чересчур поражающими воображение.

Можно тысячу раз восклицать «А как же Пушкин? А как же Толстой? А как же – даже – все святые, просиявшие в прозрачной небесной синеве нашей удивительной страны?»

А вот так! Ничего из вышеперечисленного не принимается во внимание теми, от кого пусть чуточку зависит не только твоя судьба, а хотя бы – гораздо мельче – просто настроение.

Интересно получалось.

Егорка не мог прилететь в родной город на свидание с сестрой и племянником из-за армии. Он учился, был уже гражданином другой страны, сохраняя при этом свое исконное гражданство, но мама панически, до обморока боялась его поезки в Москву. Эту тему при ней поднимать не рекомендовалось: она бледнела, губы ее тряслись, глаза наливались слезами…

Муж не мог прилететь к только что родившей жене потому, что чиновникам не хотелось заниматься его вопросом. Это явно читалось в их бесцветных недобрых глазах.

Что оставалось? А ничего. Принять как данность. И радоваться тем, кто рядом, и внушать оптимизм тем, кто далеко, но очень хотел бы оказаться близко.

Стараниями Аськи из роддома Света выходила чуть ли не под звуки оркестра. Море цветов. Подарочные корзинки с шампанским, деликатесами, конвертиками с «благодарностью» торжественно вручались медперсоналу, лимузин, почему-то свадебный, с кольцами на капоте – все это организовала подруга. Мама привезла наспех собранное приданое: на первое время малышу. Дома, в Милане, ждала огромная светлая детская, оформленная известным дизайнером, и все, что полагалось наследнику знатной фамилии. Света считала огромным подарком судьбы то, что она рожала в Москве и оказалась среди своих, во всей этой кутерьме, в этом дурацком лимузине, с шумными восторженными любимыми людьми.