Народный мститель - Кирилл Казанцев

– У меня и своих заначек хватает, как видишь.

Чекист пока молчал. Попугай тут же слетел с телевизора, заложил круг возле люстры и спланировал на журнальный столик. Понимающе посмотрел на белый порошок и тут же азартно принялся его клевать.

– Пшел, ты… Птеродактиль, – попытался смахнуть попугая со стола молодой наркоман.

Но Ара ловко перепрыгнул через руку и вновь ударил клювом о дорожку. На лице Базанова появилась ехидная улыбка. Алекс уже вертел в пальцах обрезанную трубочку от коктейля, другой прижимал попугая к столу:

– А ты не дурак, Ара. Толк в жизни знаешь.

– Только попробуй нюхнуть, – предупредил Базанов.

Алекс поколебался, но челюсть все еще болела. Нюхнуть он не решился.

– Слушай, чекист. Лучше ведь мирно жить, чтобы ни у тебя, ни у меня лишних проблем не было. Ты что о здоровье моем печешься? Так ты не врач-нарколог и в Армии спасения не состоишь. Тебе же спокойнее будет, если я кайф словлю.

– Только попробуй, – внятно проговорил Базанов, но по глазам его уже было видно, что Алекс его и в самом деле достал и он бы дорого дал, чтобы избавиться от роли строгого тюремщика.

И Алекс почувствовал эту слабину. Оставалось только вогнать клин в трещину.

– Ты же не об этом мечтал, чекист, когда согласился на моем месте оказаться, – под суд пойти. Думал, все в ажуре будет. Собирался ни хрена не делать и жить в свое удовольствие. Только недооценил ты моих родителей. Они люди прагматичные. Не ты первый у них, и не ты последний. Они уже не одного лоха вот так развели. Небось тебе зарплату большую пообещали. Только отрабатывать эту зарплату придется по полной программе. Вот ты сейчас вместо того, чтобы жизнью наслаждаться, со мной сидишь. А там они что-нибудь новое придумают. Так сколько тебе пообещали в месяц? – и Алекс жадно втянул кокаин через трубочку.

– Не твое дело, сопляк, – сказал Базанов, но, однако, не сделал ничего, чтобы помешать своему подопечному нюхнуть кокаину.

А Матюков-младший продолжил:

– Не хочешь говорить – не говори. Может, я и сопляк, но только папа у меня генерал, который тебя в порошок растереть может.

Базанов усмехнулся:

– Расхрабрился. Виктор Андреевич тебя под домашний арест посадил. А по морде я тебе врезал, потому что такие полномочия он мне дал.

– Может, и дал, – Алекс еще раз потянул через трубочку порошок и благодушно придвинул диск к попугаю, – меня при вашем разговоре не было.

Ара тут же застучал клювом.

– А теперь, чекист, я тебе твое будущее обрисую. Поматросят тебя и бросят. Куда ты жаловаться побежишь? К ментам или в прокуратуру? В Хельсинкский комитет приползешь со своими признаниями? Еще раз или два заплатят, а потом вышвырнут на улицу. А может, и хуже случится. Несчастный случай организовать – это как два пальца об асфальт. Был человек, и нет его. Вот попомни мое слово, так и будет.

Базанов в глубине души понимал, что этот мерзавец говорит чистую правду. Ему показалось, что даже попугай, нажравшийся кокаина, смотрит на него с презрением, справедливо ощущая собственное превосходство над майором ФСБ.

– Оборотень, – чисто по-вороньи прокаркал попугай и взмахнул крыльями.

Остатки кокаина сдуло с блестящего компакт-диска.

– Поэтому не надо со мной ссориться, – Алекс закинул ноги на журнальный столик и распростер руки на спинке белого кожаного дивана. – Да, папик мой – генерал и твой начальник. Но открою страшную тайну: настоящий генерал – моя мамашка. Что она скажет, то папик и сделает. А к ней только я подход имею. Так что если не хочешь, чтобы твое холодное тело через полгода в канаве нашли, то советую со мной дружить. Для тебя один выход: не частями, как зарплату, свои деньги получить, а все сразу. Ну, скажем, пусть тебе мои родители домик небольшой на Кипре купят, вот и все. Будешь жить в свое удовольствие. Не будешь им глаза мозолить – вскоре о тебе забудут.

Базанов нервно кусал губы.

– Домик на Кипре? – Алексей Павлович даже прикрыл глаза, словно увидел себя в недалеком будущем: солнце, пальмы, теплое море и спокойная жизнь среди тех, кому неизвестно, кто он такой.

– А это реально. Только я могу мать уговорить сделать тебе такой подарок. И как понимаешь, избавиться мне от тебя хочется как можно побыстрее. Морду твою кислую видеть противно.

– Не только домик, но и зарплату мою в холдинге за год вперед, – твердо произнес Базанов, – иначе этот порошок, который ты нюхал, последний.

– Не вопрос, – рассмеялся Алекс. – Все у тебя будет в шоколаде. С завтрашнего дня скучная жизнь и для тебя кончается. Повезешь меня в Москву. А то в клубах уже заждались. Там таких девочек снять можно, да и запасы кокса пополнить надо. Отработаешь у меня шофером, а там и на «дембель» пойдешь. Ты же, чекист, даже в хорошем ресторане, наверное, не бывал со своей-то зарплатой. Может, нюхнуть хочешь? – и Алекс высыпал на блестящий компакт-диск еще одну дорожку белого порошка. – Да ты не смотри на меня так. Шучу. Завтра и отправимся в «кругосветное путешествие». А пока можешь свой дурацкий футбол смотреть.

* * *

Ехали долго, постоянно сворачивая то налево, то направо. Судя по частым остановкам и шуму машин – по городу. Лейтенант Баранов уже покорно отдал себя в руки судьбе, а вот капитан Иванов пытался рассуждать. В случившемся было много нестыковок, процессуальных нарушений, странностей. Но что они могли значить по сравнению с имевшим место фактом – однозначно зафиксированным получением взятки? Ровным счетом ничего. Юридическими формальностями в России увлекались разве что до революции. Настораживало то, что подстава была организована ФСБ, а не соответствующей службой МВД. В этом таилась самая большая странность, которая могла обернуться как самыми крупными неприятностями, так и шансом на спасение. Ведь младшие офицеры-инспекторы ГИБДД – слишком мелкие сошки, чтобы из-за них чекисты проводили спец-операцию. Но трезво оценить свои шансы капитан Иванов не успел.

Автобус притормозил, а затем, судя по тому, как екнуло внутри, съехал куда-то вниз по крутому спуску. Возможно, в подземный гараж. Задержанных вывели из машины и заставили идти длинным, гулким и прохладным коридором. Затем лязгнула металлическая дверь, их втолкнули в какое-то помещение, заставили сесть. Предупредили, чтобы и не думали снимать мешки, а затем дверь закрылась, и наступила почти полная тишина.

Капитан с лейтенантом сидели молча, гадая, есть рядом с ними кто-нибудь, или они одни. Никто из них так и не решился произнести ни слова. Хотя стоило бы попытаться договориться о том, что в дальнейшем рассказывать следователю. Второго такого шанса могло не представиться.

Тянулись изнурительные минуты ожидания. И Иванов, и его напарник уже потеряли ощущение времени. Вполне могло оказаться, что они просидели в гнетущей тишине несколько часов. Наконец в замке провернулся ключ, послышались шаги. Вошло человека три, не меньше. Но когда с голов милиционеров сорвали полотняные мешки, то они увидели перед собой лишь письменный стол и две ярко бьющие в глаза настольные лампы. За этим слепящим светом лишь угадывалась фигура того самого человека, которого, на свою беду, они повстречали на безлюдной улице. Зато на самом столе четко можно было рассмотреть вещдоки. Разложенные одна возле другой десять стодолларовых купюр, толстая книжка с оттопыренным корешком, из которого торчали свернутые в трубку банкноты, застывший на экране ноутбука стоп-кадр оперативной съемки. Камера сквозь дырку в строительном заборе запечатлела многозначительно улыбающихся милиционеров возле красного внедорожника. Лиц Ларина и Кати в кадре не было видно. Оператор запечатлел их со спины. Дорого бы дали милиционеры за то, чтобы вернуться на несколько часов назад. Но ничего уже нельзя было изменить. Теперь за ними пристально наблюдал объектив видеокамеры, установленной на треноге. А микрофон, затянутый в поролоновый цилиндрик, фиксировал каждый звук в лишенном окон подвальном помещении.