Глаз урагана - Андрей Дашков

Мне все становилось безразлично. Потом я увидел и звезды – новое небо на внутренней стороне крышки гроба. Оно расширилось до границ Вселенной и заполнило мои сны. Укол действовал как наркотик, но я слышал выстрелы. Кто в кого стрелял? Какая разница…

Странное ощущение – будто стоишь на абсолютно голой равнине, простирающейся до горизонта, и вокруг нет никаких видимых преград; однако ты ясно слышишь звуки за стеной, которая находится где-то совсем рядом… В конце концов все исчезло.

Я уплыл в темноту.

Вначале она хотела отказаться от бальзама, но затем сказала себе: «Не валяй дурочку! Ты целиком в его власти, и вряд ли он воспользуется гнусными приемчиками. Если он захочет сделать то, о чем ты подумала…» Потом она вспомнила свое отражение в зеркале и успокоилась окончательно. Надо быть извращенцем, чтобы польститься на нее сейчас…

А бальзам оказался вкусным, густым и маслянистым. Кроме того, вскоре Дина действительно почувствовала себя заново родившейся.

Они сидели в столовой за большим обеденным столом. Цыган оказался расторопным парнем и успевал повсюду. Пока Дина раздевала Яна и отдыхала в кресле, он расседлал Гермеса, а через десять минут уже спустился к обеду, переодевшись и благоухая туалетной водой. Дина выпила чашку горячего бульона и съела пару бутербродов с сыром, а Ян получил свой йогурт.

Сквозь широкий проем в стене, разделявшей столовую и кухню, была видна девчонка-подросток, ловко орудовавшая ножом. Вначале ее присутствие показалось Дине хорошим признаком, но чуть позже выяснилось, что девочка глухонемая. Цыган общался с нею на языке жестов. Ее безучастное и малоподвижное лицо то озарялось светом, то погружалось в тень – наверное, в кухне был включен телевизор. Дина тщетно пыталась поймать ее взгляд.

– Где же ваша бабушка? – спросила она у Цезара.

– Нина? Она не моя бабушка. Не родная. Она скоро освободится.

– Вы живете здесь втроем?

– Нет. Семья большая, но редко собирается в полном составе. Одни приезжают, другие уезжают…

Цезар явно избегал прямых ответов. Дина и не рассчитывала на откровенность. Она была готова к тому, что рано или поздно здесь обнаружится симпатичный скелетик в шкафу. Или целая компания скелетиков. Или выгребная яма за красивым фасадом. А под «семьей» явно подразумевались не близкие родственники.

Цыган ел много, весело терзая жареное мясо крепкими зубами и запивая его вином. Напоследок он тоже принял немного бабушкиного зелья – видимо, для профилактики. Насытившись, он откинулся на спинку стула с удовлетворенным видом и достал из кармана пачку «Winston».

– Вы позволите? – спросил он у Дины. Для похитителя и шантажиста он был чрезвычайно вежлив и внимателен.

– Я у вас в гостях. Вы хозяин, а я…

– Считайте, что вы у себя дома.

– Это всего лишь слова.

– Когда-нибудь вы поймете, что это были не просто слова.

Она посмотрела на Яна, который уже поел и возился на ковре с Вандой.

Как скоро ему надоест очередная игрушка – на этот раз живая? Пока он был поглощен ею полностью…

Сигаретный дым всплывал под высокий потолок и засасывался в вентиляционные отверстия. Дина с удивлением обнаружила, что ей совсем не хочется курить. Раньше это был чуть ли не единственный быстрый способ успокоиться. Что-то вяло сопротивлялось в ней странному состоянию отрешенности. Она как будто чувствовала, что не имеет права на покой, однако не могла преодолеть влияние релаксанта. Усыпленная жертва? Да, пожалуй. Сейчас она спала наяву и еще не знала, что вскоре вообще не захочет просыпаться.

Она повернула голову и посмотрела в окно. Короткий зимний день уже заканчивался. Солнце зашло, и слепящий снежный блеск сменился синими сумерками. Здешняя тишина и безлюдье казались необычными. Дом смахивал на уединенное убежище, напичканное всем необходимым для того, кому надо было отсидеться в надежном месте. Или для того, кто был вынужден прятаться. Или пытался спрятать похищенных женщину и ребенка. Так с кем же, черт возьми, она имеет дело?

Дина не успела спросить об этом. Раздался телефонный звонок. Ванда тут же навострила уши. Цезар извинился, положил сигарету в пепельницу и направился в кабинет. Бесшумно прикрыл за собой дверь. Разговор длился около минуты.

Когда цыган вернулся, Дина поняла, что и у него бывают в жизни неприятные моменты. Он выглядел встревоженным и напряженным; в глазах появился какой-то опасный блеск.

– Мне надо срочно уехать. Бабушка Нина не сможет поговорить с вами сегодня, она очень занята. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к Марии. – Он показал на глухонемую. – Она девушка понятливая.

Перед тем, как уйти, он еще раз внимательно посмотрел на Дину и мягко попросил:

– Пожалуйста, не делайте глупостей. И, что бы ни случилось, ничего не пугайтесь…

Если под «глупостями» он имел в виду попытку сбежать отсюда, то именно это она и собиралась сделать… Где бы только взять силы или хотя бы ключи от его дурацкого катафалка? Ее не смутил бы даже покойник в гробу.

Но сил не было, по телу разлилась приятная истома, и Дина лишь криво улыбнулась, словно хотела сказать: «Можешь не волноваться, сегодня обойдемся без глупостей. А завтра будет видно».

На его последнюю фразу она вообще не обратила внимания.

Наручные часы остановились, пока он спал. Прошло минимум двое суток с тех пор, как его заперли здесь. Проснувшись, он обнаружил возле двери полулитровую бутылку с водой и рисовую кашу в пластмассовой одноразовой тарелке. Ложка тоже была пластмассовой.

Он поел, и затем снова возникла необходимость гасить угли, тлеющие в мозгу. Он попытался сдвинуть кровать к другой стене, чтобы выглянуть в зарешеченное окно, но та оказалась намертво прикрепленной к полу.

В бездействии он провел еще не меньше суток. Он не мог больше заснуть. Время становилось его худшим врагом и великолепным пыточным инструментом…

* * *

Разница между днем и ночью была лишь в том, что днем в комнату просачивался тусклый свет сквозь маленькое окошко под потолком. И можно было разглядывать рисунки. Но почему-то он не делал этого. Что-то отталкивало его, как будто в рисунках заключалась опасность. Плоский лабиринт образов – войдешь и заблудишься, если будешь всматриваться слишком пристально и дашь им увлечь себя. Ведь там были не только персонажи мультфильмов.

Там было еще кое-что, едва проступавшее в полдень из вечных сумерек. Может быть, то, что пытался закрасить несчастный безумец, запертый в комнате раньше. Закрасить – и таким образом спастись. Пустая затея… ОНО поджидало. Непобедимое. Поглощающее. Особенно неприятное для тех, чье сознание «изголодалось», готово было от вынужденного бездействия принять в себя все что угодно и рыскало в поисках привычной жвачки, чтобы заполнить пустоту…