В самом сердце Сибири - Комбат Найтов

– Вот и все, ваше величество. Не больно?

Елизавета злобно посмотрела на Картехема. Проявив немалый интерес к себе, Алексей удалился, пообещав быть завтра у Ломоносова на Мойке. Отдав кровь на анализ в гематологическом центре на Гагарина, он через два часа знал результат. Вариант сложнейший! И туберкулез, и ломкость сосудов. Запасшись порошками смеси рутина с глюкозой и аскорбинкой, несколькими, вынутыми из коробки, капсулами с цефалоспорином для ингаляций, стрептомицином, изониазидом, пара-аминосалициловой кислотой. Все разложил по темным стеклянным баночкам со стеклянной пробкой. Тушью нанес номера, указав количество в гранах за один прием. Попросил врача выписать рецепт на латыни. Собрав все необходимое, появился у Михаила Васильевича. Вместе с ним приехали в Зимний, поднялись к Шувалову. Оттуда к императрице. Когда выяснилось, что никаких болезненных процедур не будет, а самое неприятное лечение – это ингаляция, просто подышать слегка горьковатым паром, императрица успокоилась. Проделав первую процедуру, Алексею пришлось остаться и поприсутствовать на импровизированном спектакле в спальне у царицы. Какие-то идиоты-шуты, и все им бурно радовались, потом к нему пристали фрейлины, каждая со своими болячками, затем императрице стало лучше! «Вот что крест животворящий делает!» (С) Еще бы! Антибиотик в XVIII веке и в лошадиной первой дозе. Тут же его наградили какой-то звездой, но он твердо настоял на том обстоятельстве, что весь этот пакет лекарств необходимо принимать четырнадцать дней, чтобы болезнь не вернулась. На выходе из дворца Шувалов передал довольно увесистый мешок с деньгами.

– Здесь половина суммы, господин Мильх.

– Главное, Иван Иванович, проследите, чтобы её величество полностью провела курс лечения.

– Я думал, Вы за этим посмотрите!

– Третьего дня отходит мой корабль, меня ждут мои читатели и моя семья.

– Везите их сюда! Это – столица мира! Третий Рим! Вы разбогатеете! Весь Петербург будет у Ваших ног!

– Я подумаю, Ваша светлость!

Больше он в Петербурге XVIII века не появлялся. Дело было сделано, а Петра и без него грохнут. Желающих хоть отбавляй.

Он вернулся в отряд под Оршу. Отряд отлично поработал в ближайших селах, устранив всех полицаев в 14 деревнях. Наконец была установлена связь с Главным разведуправлением и получено задание разведать крупный аэродром под Оршей в Болбасово. ГРУ РККА потребовало нанести на карту схему ПВО, места расположения самолетов противника, складов с горючим и боеприпасами, и определить местоположение жилых помещений для летного и технического состава. Часть задания можно выполнить простым наблюдением и привязкой к карте, для чего было отправлено две группы в район Барани. Там с невысоких холмов можно было видеть весь аэродром. Группы вышли в обход через Крюковку и Завожанье. Довольно долго форсировали железную дорогу: немцы усиленно ее охраняли, так как здесь действовали партизаны Константина Заслонова. Ему тоже поручали разведку Болбасова, но группа погибла, так как сунулась напрямую в гарнизон. Наконец, доложили о том, что приступили к наблюдениям за противником. Там осталась одна группа, а вторая пошла дальше, обошла Болбасово с запада и лесами вышла на южную оконечность аэродрома, как раз к военному городку N 20. Здесь у деревни Прокшино они обнаружили склад авиабомб. На самом аэродроме немцы активно использовали для маскировки ложные позиции. На аэродроме много самолетов И-15 и И-16, оставшихся с 1941 года. Немцы их не сильно маскируют, и наша авиация регулярно их бомбит. Собственные машины немцы держат в стороне в лесопосадках на восточной стороне аэродрома, а транспортники на северо-западной окраине аэродрома. Зениток было много. Железнодорожная ветка подходила к самому ангару на западной стороне аэродрома и активно использовалась. А под Сосновкой был большой армейский госпиталь. Он уютно примостился прямо в сухом лесу. Небольшой овражек на холме возле Барыни больше двух недель служил укрытием для первой группы. Но, выяснилась неприятная часть организации охраны аэродрома: немцы периодически устраивали рейды вокруг него. Первая группа заранее обнаружила такой рейд, снялась и отошла в лес у деревни Куповать и стала свидетелем боя партизан «дяди Кости» с ротой фельджандармов и двумя отрядами карателей из русской РННА. Оба снайпера работали по противнику, пока те не залегли. Партизаны продолжили отход, а немцы стали подтягивать подкрепления. Жидкий лесок не давал возможности надежно укрыться. Бойцы приняли решение отходить на запад к железной дороге. А противник вызвал авиацию. Это решило исход боя в пользу немцев. Они накрыли бомбами отходящих партизан. А группа уже ничем не могла им помочь. Залегли в кустах на краю леса, пересечь дорогу днем невозможно, а на руках карта, которую ждут в Москве. Патронов осталось минут на пять боя. Тут по небольшой тропинке, чуть в стороне от них, появляются два немца на мотоколяске. Один рулит и смотрит вперед, другой сидит задом наперед и смотрит назад. Одним выстрелом их и сняли. На мотоколяске нашли два цинка патронов, но пришлось продолжить отход еще западнее. Пробежали к самой западной части леска, и, пропустив дрезину с немцами в сторону Орши, рванули через дорогу на другую сторону. Как на мины не нарвались, никто не скажет! Метров 20 с каждой стороны дороги немцы очистили от леса и кустов и густо усеяли минами. Анти-партизанская тактика. Впереди речушка Андров, за ней лес. Но за лесом – село, и справа Зайцево, там полицаи. Успели нырнуть в лес раньше, чем показалась дрезина с карателями. Отдышались после пятисотметровки с барьерами. Тут, черт возьми, в леске оказались местные жители, прячутся от немцев, которые в соседнем Задровье зерно и скот забирают. Село у шоссе стоит. Но, немцы не каратели, а маркитанты. Шума и криков много, но их только продукты интересуют. По лесу они просто постреляли, но прочесывать его не стали. Дождавшись ночи, группа форсировала шоссе, и двинулась в сторону Завожанья. Дав большой круг сумели незамеченными проскочить в Ореховские леса. И тут, практически на пустом месте подрывается Никольцев. Мина – немецкая. Похоронили его в лесу, и вдвоем, Васильев и Лисов, добрались до отряда. Вторая группа ушла в Шепелевеческий лес. Там действовали партизаны, поэтому приходилось и от них прятаться. Вышли к Бобрам, там форсировали железку. Алексею пришлось перебрасывать им продукты и зимнюю форму, потому что резко похолодало. Обратная дорога заняла у ребят почти месяц. Правда, дошли все. Отряд «похудел» на 4 человека. Один погиб, а трое ушли на Большую землю с разведданными. До получения данных, командование хотело перевести отряд на зиму в район Акатовского озера. Там намечалась операция по освобождению Духовщины и Демидова, и, если удастся, то и всей Смоленской области ударом Калининского фронта. Задачи ставили максимальные: требовалось провести разведку в непосредственной близости от линии фронта, который проходил через деревни Шугайлово-Покровское-Слобода-Климяты-Желюхово-Рибшево. Особенно командование интересовалось Демидовом. Но, группа прошла по тем местам и вышла к своим у Желюхова. В лесах просто не протолкаться от немцев. Поэтому разговоры о перемещении отряда в Смоленскую область стихли, но, и оставаться после боя у села Куповать было опасно. Тем более, что рядом, в Осинторфе, был сформирован полк карателей из Русской фашистской партии, которая набирала людей в лагерях для военнопленных. Командовал полком некто Сергей Иванов, белоэмигрант с опытом Гражданской войны. Как только подмерзнут болота, так начнут прочесывать лес. Согласовав отход с командованием, выдвинулись в район Городецких лесов. Позже выяснилось, что покидать базу особого смысла не было. В декабре 1942 года полк РННА был переброшен под Великие Луки и там почти полностью погиб. Постоянный поток бывших красноармейцев с оружием в бригаду «дяди Кости», которая не распалась, несмотря на гибель своего командира, вынудил командование Вермахта отправить неблагонадежные части во Францию, и использовать их там в боях против маки и в полицейских операциях.