Слово, образ, миражи - Влада Юрьева

Одно только радовало ее: она не чувствовала стыда. Она опасалась, что Костя был прав и она действительно не способна позволить себе что-то, что не приведет в последующем к пышному белому платью и походу к алтарю. Теперь, когда это случилось, она была вполне довольна. Ее депрессия испарилась, она снова чувствовала себя желанной и… живой. Так что в этом плане Кирилл превзошел ее ожидания.

Саша подняла над собой руки, и даже в сером утреннем свете она могла рассмотреть небольшие синяки на запястьях и предплечьях. Она знала, что пара-тройка таких найдется по всему телу, а на губах трещины — но это она сама виновата, слишком сильно прикусила. Она не заметила, когда, и точно не помнила, зачем. Все равно шумели они так, что соседи по домику наверняка услышали. Ну и пусть. Не их дело!

А Кирилл наивный все-таки! Со всеми этими синяками, да с его репутацией, обвинить его после такой ночи в изнасиловании — плевое дело. Хотя Саша ничего подобного не планировала.

Он отличался от Кости не только внешне, он и вел себя по-другому, но это был положительный контраст.

Вопрос теперь только в том, как поступить дальше… Саша понятия не имела, как ведут себя те сильные женщины, к которым она отчаянно хотела примкнуть. Нужно встать и уйти? Нужно общаться с ним холодно? Нужно сделать вид, что ничего не было? Обнимать его и целовать, как будто она влюблена в него, казалось неуместным.

Она вообще не планировала засыпать рядом с ним. Думала, что потом перейдет в свою кровать — эта для двоих узковата. Но потом все закрутилось, она бы и не смогла гордо встать и уйти, она почти сразу заснула. Тем более что угомонились они под утро, и Саша сама была удивлена тем, что проснулась так рано.

Теперь только и оставалось, что придумать, какой нужно быть. О том, чтобы завести серьезные отношения с этим человеком, Саша даже не помышляла. Во-первых, это бы только доказало, что Костя был прав: она неспособна развлекаться, ей любовь подавай. Во-вторых, Кирилл точно не подходил на роль того, кого она могла представить рядом с собой всю жизнь.

Девять классов образования, браконьер, уголовник… сомнительная радость! Он — проблема, как ни крути.

Хотя… она ведь не знала его толком. Не пыталась узнать. Ей это казалось лишним, а теперь вот подумалось: что если она упускает что-то важное?

Осторожно, чтобы не разбудить его, Саша повернулась. Это помогало размять затекшие мышцы спины — и увидеть Кирилла. Он спал на боку, спиной к ней, так что риск встретиться с ним взглядом отпадал сам собой.

Зато его спина представляла впечатляющее зрелище. Внимание мгновенно привлекали татуировки. На руках их была целая россыпь — черных и зеленоватых, парочка цветных… Но больше всего изумляла крупная цветная татуировка на правой лопатке: чудовище, нарисованное явно на японский манер, немного похожее на льва. Саша в татуировках не разбиралась и не знала, что значит каждая из них.

А шрамов у него было даже больше, чем татуировок, просто в бледном свете зимнего утра они не так четко просматривались на золотистой коже. Но стоило Саше приглядеться — и коллекция предстала перед ней во всем разнообразии.

То, что они не были одинаковыми, указывало на разный срок и вид оружия. Судя по форме большинства шрамов, они не были правильно зашиты, образовались крупные рубцы, которые вряд ли беспокоили Кирилла. Он их даже не видел на спине! Но каждая из этих отметин указывала, что его прошлое было посложнее, чем девять классов средней школы.

Многие шрамы, особенно крупные, были единичными. Но один вид повторялся слишком часто — тонкие белые полоски, пересекавшие его спину крест-накрест. Они светлыми нитями тянулись от лопаток до поясницы, а дальше просто исчезали под одеялом — возможно, шли и ниже. На этих шрамах рубцов не было, по крайней мере, видимых. Значит, раны были недостаточно глубокими — или Кирилл получил их так давно, что они успели слиться с его кожей.

Саша осторожно протянула руку вперед, провела пальцами по его спине. Ее догадка подтвердилась: если над другими шрамами были выпуклости, то эти, тонкие, оказались абсолютно гладкими.

— Нашла что-то, что тебе нравится? — тихо спросил он.

Саша невольно вздрогнула и одернула руку. Она была уверена, что он еще спит!

— Не хотела тебя будить, — только и сказала она.

— Ничего. Я и так проспал дольше обычного.

Чтобы подавить смущение, она быстро выбралась из-под одеяла и направилась на свою половину комнаты. Кирилл не спешил вставать, он лишь приподнялся на локтях и наблюдал за ней. Собственная нагота сейчас вгоняла Сашу в краску, хотя после всего, что произошло ночью, это было как минимум наивно. И все же она поторопилась одеться, выбрав свободный спортивный костюм, который был ей немного великоват, а потому скрывал почти полностью.

— Жалеешь, — задумчиво произнес Кирилл. Это должно было быть вопросом, а прозвучало как утверждение.

— Нет.

— Ничего, я знал, что пожалеешь. Я сразу понял, что ты не из тех бабенок, которые так обычно оттягиваются.

И этот туда же!

— Что, я была слишком скромной с тобой? — Саша бросила на него вызывающий взгляд.

— О нет, тут у меня претензий нету! Но я знаю таких бабенок. Не осуждаю, просто знаю. По их телу можно догадаться, как они живут, никогда этот метод меня не подводил. Если ей чуть больше шестнадцати.

— Ты отвратителен, — констатировала Саша.

— Не без этого, но сейчас ты не о том думаешь. Я не говорю о каких-то конкретных моментах. По всему телу обычно видно, как она живет, по движениям, по коже… черт, по запаху даже! Ты не такая.

— Буду такой.

— Это зря! — Кирилл откинулся на подушку. — Таких и так хватает.

— Как-нибудь без тебя разберусь. Лучше скажи мне, откуда у тебя столько шрамов?

— Чем прекрасны отношения без обязательств? Тем, что потом не нужно отвечать на вопросы поутру.

— Это да, — кивнула Саша. — Но мы с тобой не в баре на одну ночь встретились, мы напарники. Мне важно знать такие вещи о тебе, мы же над опасным делом работаем!

— Преувеличиваешь. Все заплатки на моей шкуре не имеют никакого отношения к играм в детективов.

— Что, зверюшки иногда сопротивляются? — фыркнула Саша.

В ее представлении, это была чистой воды шутка. Однако Кирилл продемонстрировал крупный шрам на плече.

— Ага, вот это медведь порвал. А вообще, по-моему, ты неправильно понимаешь то, чем я занимаюсь.

— Сам сказал, что браконьер. И что кровь животных массово где-то сливаешь. Тут не так сложно общую картину представить!

— А зря. Я не убиваю животных… По крайней мере, не ради денег. Иногда охочусь, но больше для себя. По работе… я помогаю выслеживать животных другим охотникам, это бизнес такой. Незаконный иногда, но жить надо. Плюс переправляю заказчику то, что получили другие.