Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев

Вот этот контроль надо передать рабочим…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 32, с. 109.)

Что здесь неверного?

И что нереального было здесь для Временного правительства России — если оно, как уверяло, действовало в интересах народа?

Что, спрашивается, здесь нереального и для нынешнего правительства Российской Федерации — если оно начнёт действовать в интересах народа?

Весной 1917 года Ленин был готов в рамках демократической республики отдавать крупному капиталу часть его прибылей на условии предоставления этим капиталом в распоряжение народа своего опыта по управлению экономикой России. И если бы не жадность капитала, уже к лету 1917 года Россия под рукой Ленина могла бы, покончив с войной, перейти к экономическому и социальному строительству.

Конечно, и в такой России Ленина — нерадикальной — крупные капиталистические собственники перспектив не имели бы и были бы системно обречены. Однако их уход с исторической и экономической арены мог бы произойти без особых эксцессов.

Капитал решил иначе, как иначе решили и его прихлебатели в лице кадетов, эсеров и меньшевиков. Жаль, что Россия в них не разобралась хотя бы к лету 1917 года…

Напомню важнейшую, если вдуматься, — ключевую для понимания русского 1917 года мысль Ленина, публично высказанную им 1 марта 1920 года на I Всероссийском съезде трудовых казаков. Обращаясь к «бывшим», он сказал тогда: «Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?»

Увы, «временные» правители и соглашатели пойти на широкую социальную реформу не захотели. А ведь уже тогда, весной 1917 года, в России имелся прочный фундамент для реализации тех великих проектов культурной революции и мощного всестороннего развития, которые были реализованы в СССР всего через полтора-два десятка лет после весны 1917 года. И даже больше! Россия под рукой Ленина и Сталина, если бы она единодушно приняла их верховенство с начала лета 1917 года, имела бы намного более основательные и широкие стартовые возможности, чем СССР при его образовании 30 декабря 1922 года. Ведь к лету 1917 года ещё не был таким острым общий кризис, как это обрисовалось позднее. Не были разрушены разрушенные в Гражданскую войну железные дороги и водонапорные башни, не были разграблены те богатства, которые разграбили иностранные интервенты… А главное, тогда ещё не погибли в борьбе за власть Советов миллионы тех, кто желал и мог строить новую — народную Россию для народа.

Ленин был нацелен сразу после взятия власти начать широкое мирное созидание. Весной 1918 года в новой России Ленина, ставшей фактом, десятки миллионов рублей выделялись на развитие Сибири и Дальнего Востока, на обводнение Голодной степи… Все эти планы тогда сорвала Гражданская война, а точнее — иностранная интервенция, начатая мятежом белочехов, без которого не разгорелась бы и Гражданская война.

У советского поэта Михаила Светлова — автора знаменитой в советское время «Гренады» — есть менее известное, чем «Гренада», но не менее, если не более сильное стихотворение «Ночь стоит у взорванного моста…»

Если бы 1918, 1919 и 1920 годы были — как надеялся Ленин — мирными, Россия уже за эти годы, да с молодыми ребятами, пошедшими за Лениным, в немалой мере восстановила бы экономику, наметила бы новые рубежи… А вместо этого ребятам приходилось стрелять, взрывать, воевать, умирать…

Вот зачем «белая» и «золотая» сволочь всех стран объединилась с «белой» и «золотой» сволочью России! Они объединились затем, чтобы живущий в Москве Ленин не мог рассчитывать на молодой порыв к новой жизни всего лучшего и чистого, что было тогда в России… Они объединились для того, чтобы задавить этот порыв… Тогда у них не вышло, но какой дорогой ценой был обеспечен успех ленинской Советской власти.

К сожалению — и это урок и для нас, живущих через 100 лет после событий 1917 года, не только «временные» правители России и соглашатели из Советов образца весны 1917 года не пошли на обещанные ими же социальные реформы. Трудовая Россия тоже не прислушалась к Ленину и не рискнула дружно, единодушно требовать коренных реформ уже весной 1917 года. Чем и обеспечила себе целый «букет» будущих бед, лишь сполна испытав которые народная Россия пришла к победе.

Под рукой Ленина.

ДА, ВЕСНОЙ 1917 года только Ленин и большевики видели верный путь выхода из углубляющегося кризиса, но не они тогда были властителями дум. И вот тому впечатляющий пример…

Крупный русский экономист Николай Кондратьев, автор ценимой Лениным книги «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции», 17 мая 1917 года опубликовал в правоэсеровской газете «Воля народа» статью, основой которой стала его же речь на Всероссийском Совете крестьянских депутатов — тогда крестьянские Советы действовали отдельно от Советов рабочих и солдатских депутатов. Излагая содержание резолюций от областей, от фракций, партий и отдельных лиц, Кондратьев говорил (писал):

«Все резолюции признают, что при современных условиях производства и передвижения товаров и вообще продуктов не может быть и речи о свободной конкуренции как главной регулирующей силе. Свободная игра частных интересов, свободная конкуренция не сможет обеспечить страну и армию. Она лишь даст почву спекулятивной игре, неравномерности в распределении благ и общему недовольству. Вот почему необходимо государственное регулирование народно-хозяйственной жизни…»

(Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. Изд. 2-е, М, Наука, 1991 г., с. 455 и с. 456–457.)

Кондратьев анализировал различные резолюции… Так, относительно предложений (отнюдь не большевиками) введения твёрдых цен и государственной монополии на керосин, ткани, кожи, железо и т. д. он резонно заявлял, что этого недостаточно.

Вносились резолюции, призывавшие к расширению сельскохозяйственного производства, к улучшению дела транспорта, углублению рек, но это были в тех условиях не более чем благие пожелания, как и предложение представителя Тамбовской губернии о переходе частных железных дорог в руки государства… Реализовать такое предложение «временные» могли, но не желали.