Аттракцион невиданной щедрости - Марина Серова

– Я хотела узнать, есть ли новости.

Майор шумно выдохнул в трубку и ничего не ответил. Казалось, решает, стою ли я того, чтобы со мной разговаривать. Кто я такая, в конце концов? Но я терпеливо ждала, пока он хоть что-то скажет, потому что во мне зародилась уверенность того, что меня ждет потрясение. Оно еще не случилось, конечно, вокруг ничего не изменилось, а воздух вокруг уже ножом резать можно.

– Тело Семена Ойстраха сегодня обнаружили в семи километрах вниз по течению реки, – доложил следователь и снова замолчал.

Я услышала щелчок зажигалки. Потом тихий стук, который она издала, упав на стол. И снова шумный выдох.

– Значит, Артем был прав, – произнесла я. – Он свидетель. Ключевой даже.

– Он не свидетель, а очевидец, – поправил меня Носочук. – Он видел, проходил мимо. А свидетель выполняет немного другие обязанности.

– По-моему, это одно и то же.

– Поспорить хотите?

– Нет, что вы.

– Тогда отпускаю вас. Спокойной ночи.

– Подождите!

Мне нужно было собраться с мыслями. Носочук только что сообщил новость, услышать которую я, честно говоря, оказалась не готова. То, что я узнала, меняло ход вещей, и теперь рассказ Артема не был чем-то виртуальным и подтвердился неопровержимым доказательством.

– Мне нужно с вами встретиться, – быстро заговорила я. – Могу подъехать прямо сейчас.

– С ума сошли? – испугался Носочук. – С какой стати?

– Да я же вам говорила, что Артем сейчас живет вместе со мной. Мама в командировке, а папа не нашел с сыном общий язык, и тот временно переселился ко мне.

– И зачем вы мне все это сейчас рассказываете? – не понял следователь.

– А если не только Артем видел убийцу?

Вопрос был составлен очень заковыристо, я вроде намеренно хотела так преподнести вопрос, но все же поспешила уточнить.

– А если убийца в свою очередь тоже заметил, что за ним наблюдают?

Носочук закашлялся. Кашлял долго, надрывно, а потом даже трубку прикрыл рукой, чтобы привести свое горло в порядок без свидетелей. Или очевидцев.

– Послушайте, – услышала я, – я помню, что на свете живет такой парень, который поднял на уши всю полицию, сообщив им об убийстве на набережной.

– Ночь, – напомнила я. – Это было в полночь. В тот самый день, когда в отеле SCOBEL, расположенном, кстати, в нескольких сотнях метров, в самом разгаре было торжественное мероприятие.

– Это вы к чему?

– Это не я. Вам труп поведает: и как долго он пролежал в воде, и причину своей смерти, и ее категорию. Через экспертизу, разумеется. Вы сопоставите время, проведенное в воде, с предполагаемой датой смерти. Осмотрите одежду Ойстраха, опросите свидетелей, которые были на том самом корпоративе, и, скорее всего, они вспомнят, что Ойстрах на празднике был одет точно в такие же шмотки. И когда вы убедитесь в этом, то позвоните мне. Потому что единственный, кто сможет вам помочь в расследовании убийства, это маленький мальчик, которого вы не воспринимаете всерьез.

Выпалив это, я тут же пожалела о сказанном. Вернее, о том, каким тоном я говорила.

Но Носочук не бросил трубку и не попросил больше его не беспокоить. Он сильно удивил своей реакцией на мои слова.

– А знаете, – устало произнес он, – вы правы, несмотря на то что я, кажется, пока не давал повода так со мной разговаривать.

– Простите, занесло.

– Понимаю ваши чувства. Но поймите и вы, дорогая Евгения, что я не имею никакого права рассказывать вам о ходе расследования.

– Почему?

– Действительно, – с сарказмом в голосе ответил он. – Но между нами, Женя, я все-таки хотел бы поговорить с мальчиком. Если можно.

– Нельзя же! – простонала я. – Я не имею права. Он мне друг, а не кровный родственник.

– А никто не будет спрашивать документы, – понизил голос Носочук. – Встретимся, например, не в управлении, а рядом. Пару вопросов задам ему, и все. В режиме дружеской беседы, разумеется.

Ох, как я не хотела идти на подобное. Сразу же перед глазами появился грозный Юлькин образ. Она осуждающе смотрела на меня и держала поникшего сына за руку. Чертово воображение. И нервы ни к черту. Но пусть будет лучше Юлька, потому что Антона даже представить страшно.

– Я спрошу у него, – пообещала я.

– И передайте, что я получил его письмо, – попросил следователь. – Язык у него подвешен, конечно, здорово. Талантливо излагает.

– Я вас поняла, – ответила я. – Так и передам, что его показания вам понравились. И спасибо за то, что серьезно отнеслись к моим словам. И простите за резкость.

– Спокойной ночи, – попрощался следователь и положил трубку.

Артем появился на кухне как раз в тот момент, когда я собиралась идти к нему с просьбой поговорить по душам с одним важным ментом, носящим смешную фамилию. Наверное, выражение моего лица все же было непростым после услышанного, поэтому Артем напрягся.

– Что-то произошло? – спросил он, держась рукой за дверцу холодильника.

Я отложила телефон, подошла к нему и крепко обняла. Пацан был худым и потерялся в моих объятиях. Но вырываться не стал, лишь глухо спросил, уткнувшись мне в плечо:

– Тетя Мила умерла, да?

Мне бы испугаться или растеряться, ведь я целый день отсутствовала. Мало ли что могло произойти, и Артем, например, знал о каком-то происшествии, но не понимал, как ему поступить. Тетя Мила не появлялась уже давно, и меня не особо беспокоило ее молчание. Судя по последним фотографиям, которые она прислала на телефон, все ее внимание было занято по самую макушку. И отнюдь не мной.

– С чего ты взял, что тетя Мила…

Артем пожал плечами.

– Вид у тебя прозрачный.

– Какой у меня вид? – не поняла я.

Артем открыл холодильник и вытащил кусок колбасы.

– Прозрачный.

Он достал батон и отрезал от него кусок. То же самое произошло и с колбасой. Соорудив бутерброд, Артем стал его внимательно разглядывать, прежде чем откусить. А я стояла и ожидала объяснений насчет тетушкиной кончины.

– Иногда говорят, что лицо у человека побелело, – пустился в объяснения с философским уклоном юный психотерапевт, – но если оно побелело очень сильно, то становится почти прозрачным, потому что кровь резко отливает. Причиной тому часто служит сильный стресс или испуг.

Артем ушел, оставив меня в недоумении, и я не понимала, что делать дальше. В душе зародились сомнения. Надо бы позвонить любимой тете. Услышать ее голос и успокоиться.

Телефон, лежавший на столе, издал знакомый звук. Я открыла входящие и увидела сообщение от тети Милы. Очередная фотография, на которой я увидела размазанное изображение Константина на фоне огромного куста.