Вкус ранней клубники - Лариса Шкатула

— Передам.

Почему между людьми без причины возникает неприязнь? Между теми, кто не сделал друг другу ничего плохого. Татьяна всегда была девушкой видной. Статная, русоволосая, с глубокими зелеными глазами. На мужчин она нападала с яростью дикой кошки. Не потому, что была, как теперь говорят, склонна к нетрадиционной половой ориентации, а потому что считала их всех похотливыми кобелями и первым делом принималась оттачивать на них свой острый язычок, создавший ей впоследствии славу самой язвительной и злой журналистки края.

Литературный мир шутил, что Татьяне надо было вручать не "Золотое перо", — ежегодный приз лучшему журналисту, — а "Золотое жало".

Каким образом её бывшему мужу удалось склонить Татьяну к браку, остается только гадать. Потому, что он и был как раз тем самым кобелем, что было видно всем, кроме такой умной и проницательной Шедогуб.

Супруги разошлись, но, кажется, Вадим — её бывший — продолжал по-своему любить Татьяну. Правда, на этот раз безо всякой надежды. Шедогуб, как говорят французы, уходила уходя.

Специально для Таньки я надела свои новые очки и позвонила в дверь. Долго и нахально. Как молодой автор, не сомневающийся в собственной гениальности. Татьяна курировала городскую ассоциацию молодых журналистов.

Подруга открыла на звонок дверь и посмотрела на меня с профессиональной строгостью.

— Девушка! Я принимаю в рабочее время, в редакции газеты. Кто вам дал мой адрес?.. О, господи, Решетняк! У тебя, что, крыша едет?

— Переночевать пустишь? — я решила не обращать внимания на всякие гнусные инсинуации.

— Дай сначала закрыть рот, а то я, кажется, вывихнула челюсть. "Мария Ивановна, как вы могли стать валютной проституткой?" — "И не говорите, девочки, повезло, наверное!"

— Анекдот с бородой, Шедогуб!.. Тебе привет от Глеба Винярского. Просил передать, чтобы ты его не ждала и выходила замуж.

— Ты подружилась с Вонярским?

— Он подвез меня к твоему дому.

— А… Ну бог с ним! Лучше скажи мне, чего это ты так вырядилась?

— Вот и Глеб удивлялся.

Я хотела наклониться, чтобы снять с себя новые босоножки на высоченном каблуке — знак моего нового имиджа, как в это время что-то больно укусило или ужалило? — меня за ногу. От неожиданности я села прямо на пол в Танькиной прихожей, а прямо над моей головой кто-то громко захохотал грубым мужским басом:

— Ха-ха-ха!

— Петька! Немедленно скройся с моих глаз! Что за гнусная птица…

— Птица? — спросила я слабым голосом.

— Да попугай же! — досадливо пояснила Татьяна, помогая мне подняться. — Понимаешь, не терпит голые женские ноги и клюется, как глупый петух!

Ах, да, недавно один знакомый Танькин журналист уехал на постоянное жительство в Америку и подарил ей своего попугая "ара" по кличке Петька. В прошлый свой приход я была в брюках и потому избегла нападения птицы. Кстати, похожей на желчного старика-пенсионера. Наверное, по причине того, что почти все его когда-то роскошные перья выпали, и он имел весьма облезлый и совсем непрезентабельный вид.

— Может, тебя отдать его куда-нибудь в "живой уголок"?

Петька отчетливо возмущенно фыркнул.

— Не обращай на него внимания, — махнула рукой Татьяна.

— Петька — глупый петух! — очень похоже на Танькин голос передразнил её попугай. — Вор-рона!

— Ты доболтаешься! — пригрозила Танька. — Отдам тебя Марату.

Марат — огромный соседский дог, которого, по-видимому, боялся Петька. Он улетел в коридор и продолжал оттуда бурчать:

— Марат! Марат!

И при этом глухо лаял.

Татьяна обреченно вздохнула и сказала:

— Короче, что у тебя стряслось?

— Короче не получится, — невольно повторила её вздох я, стаскивая с головы надоевший парик. — Потому, как история моя длинная и страшная.

Я произнесла это безо всякой патетики, но Татьяна этого все ещё не понимала.

— Читаешь какой-нибудь триллер?

— Скорее, пишу его прямо набело в книгу жизни. Собственной кровью. А если точнее, кровью Артема.

— Белла, ты никогда не была склонна к дешевой мелодраме, это не твой жанр. Что случилось? Откуда эта патетика? Разве ты не поехала в рейс со своим мужем?

— Поехала. Только рейс уже закончился.

— Вот и ладушки! В чем же тогда трагедия?

То ли оттого, что я наконец почувствовала себя в безопасности, то ли из-за Танькиного участливого взгляда, напряжение наконец отпустило меня. Зато навалилась слабость. Мне стало жалко Артема, Сашу, себя… Неужели это все случилось с нами только потому, что мы захотели иметь побольше денег? Не украденных, заработанных… К глазам подступили слезы.

Татьяна усадила меня в кресло и протянула стакан резкого холодного кваса — она делала его сама.

— Только без слез! Пожалуйста, выпей, успокойся и расскажи мне все с самого начала.

В обычное время Таньку хлебом не корми, дай только похохмить, но сейчас в глазах её не было и тени насмешки. Она слушала меня, не перебивая, лишь однажды повторила вслед за мной:

— Дырка во лбу при выстреле из "макарова" в упор. О какой дырке речь? Да ему просто разнесло бы полчерепа. Я, конечно, не большой знаток баллистики, но тут что-то не стыкуется.

— Какая разница! — устало отмахнулась я.

В этом месте моей речи — да и самой реакции! — мой мозг попытался пробуксовать. Как это, какая разница? Убить человека уже для меня семечки?! Но, оказывается, я даже думать не хотела о самом слове "убийство" применительно ко мне. Ерунда это все, господа присяжные! Этого не может быть никогда!

— Не скажи. А что, если этот бандит просто пугал тебя? Отвлекал от собственной персоны. Посмотри на себя — какой из тебя снайпер? Из Чечни она приехала! Только круглый идиот мог в такое поверить. Да он тебя просто забалтывал!

— Нет, это для него слишком сложно. С одной извилиной такого не придумаешь.

— Странная ты женщина, Решетняк, я тебя хочу успокоить, а ты предпочитаешь верить какому-то бандиту. Мазохизмом заболела? Давай, ковыряй свою рану! Чего ж ты тогда ко мне пришла, а не в милицию с повинной: арестуйте меня, я убила человека!.. Слова какие-то театральные, аж противно! Вот что, подружка, у меня есть импортная пена для ванны…

— При чем здесь пена?

— Не перебивай. Я налью тебе ванну с этой чудесной пеной, ты ляжешь в нее, закроешь глаза и постараешься ни о чем не думать. То есть, это тебе вряд ли удастся, но лучше бы тебе представить себе что-нибудь красивое. Море, золотой пляж. Или вечерний ресторан, тихий блюз, и ты танцуешь в объятиях широкоплечего партнера, одетого в смокинг с бабочкой… Даром что ли старые люди говорят: не стоит раньше смерти умирать! Посиди, попей кваску, а я пойду, все приготовлю.