Война 2020. Керченский узел - Николай Марчук

Только через час выдвинулись назад, пока парни разбирали трофейную машину, я осматривал окрестности и прикидывал по карте дальнейшие действия.

Нам кое-как удалось закрепиться на Ак-Монайском перешейке. Спасибо Велехову, к нам перекинули подмогу – разномастную банду в сотню рыл, из которых кадровых военных было всего двенадцать бойцов, а командовал ими майор МЧС.

Перекрыть силами неполной роты полсотни километров перешейка и без малого двух сотен километров побережья Черного и Азовского морей, которые омывали берега Керченского полуострова, не получалось никак от слова «совсем».

Поскольку сил не хватало, то пришлось перейти к активной обороне, используя тактику малых маневренных и разведывательно-диверсионных групп. Для этих целей реквизировали в округе все полноприводное и рамное, не брезговали даже «паркетниками». Гребли все, до чего могли добраться. Наш небольшой отряд я разбил на три группы – и мы работали челночным способом, то есть постоянно одна группа находилась в рейде, вторая отдыхала, а третья дежурила на постах.

Конечно, надо быть честными до конца, на самом деле бармалеи и укры просто не особо желали лезть в нашу сторону – все-таки в последнее время, благодаря их же средствам массовой информации, упорно культивировался миф о том, что Керченский полуостров, и особенно его восточная часть, превратились в настоящую зону отчуждения наподобие Чернобыльской. Получалось, к нам они целенаправленно не лезли, боясь подхватить дозу излучения.

Помимо роты под командованием эмчеэсовца, на наших позициях стояла казачья сотня атамана Пирогина численностью сорок семь штыков, взвод росгвардейцев, отряд самообороны, набранный из крымских татар. Ну и ваш покорный слуга и его одиннадцать богатырей – чоповцев. Феликс и еще двое «векторовцев» так и застряли в Луговом, где занимались беженцами и обустройством укрепрайона.

Из бронетехники: два БТР-80, один БМП-3, три «маталыги». Еще пара легкобронированных «Тигров» и «Рысей». Из артиллерии шесть 82-мм минометов, к которым БК выстрелили еще в первый день, а новые мины так и не подвезли.

Кстати, позиции на Ак-Монайском перешейке удерживали уже пятый день, а казалось, прошла целая вечность. Все из-за того, что стычки и короткие боестолкновения шли непрерывной чередой, враг постоянно совершал обстрелы и налеты. По несколько раз в день по нам работала артиллерия. Садили из «Градов», «Ураганов» и гаубиц. Пару раз подскакивали маневренные группы чертей, обстреливающие нас из минометов.

Сейчас линия обороны проходила строго с севера на юг, где на севере она упиралась в Сиваш, а на юге в побережье Черного моря в районе пгт Приморский. Территорию завода «Море» мы еще кое-как держали, а вот западнее начиналась ничейная земля. Беженцы выходили к нам все реже и реже, если в первые дни люди шли чуть ли не колоннами, то после того, как бармалеи и укры подтянули артиллерию, людской поток иссяк. Непрерывные обстрелы загнали тех, кто не сгорел в большом пожаре, обратно в подвалы и норы.

Моя группа базировалась в селе Семисотке, но чаще всего ночевали в небольшом поселке Фронтовое, так было проще – провели рейд, откатились назад, переночевали в полуразрушенных домах и вновь на разведку. Тем более что близ Фронтового было несколько крупных водоемов, а значит, и обилие зелени. А кто лучший друг диверсанта и разведчика? Правильно – «зеленка»!

Перед Фронтовым разделились. «Патрик», тащивший «пикап» на буксире, покатил дальше. А остальные машины: трофейный «Амарок» и «ГАЗон» – остались в поселке. Машины загнали в коровник, выставили пост наблюдения, пока парни готовили еду, я с Сахаровым выбрал место для захоронения погибших медичек.

В бывшем колхозном яблоневом саду выкопали неглубокую, широкую могилу, аккуратно уложили в нее растерзанные девичьи тела, накрыли их сверху серебристым фольгированным покрывалом и засыпали землей. Сверху на могильный бугорок водрузили самодельный крест, сколоченный из двух наличников. На кресте маркером написал: «Здесь похоронены две девушки-санинструктора, зверски замученные боевиками ИГИЛ».

Вернулись к лагерю. Леха, гранатометчик, ковырялся под капотом «Амарока», Харя раскладывал и сортировал трофеи, новички в нашем отряде Витек и Амур стояли в дозоре. Рядом со стенкой коровника был установлен небольшой самодельный очаг, возле которого колдовал старик. Деда звали Василий, отчество свое он не называл, поэтому мы его звали – дядя Вася. Дедок оставался последним жителем поселка Фронтовое, все остальные покинули деревню еще в прошлом году. Три дня назад, когда мы впервые появились здесь, дед пришел в гости и строгим голосом поинтересовался: кто мы такие и что здесь делаем? Причем его нисколько не смущал тот факт, что перед ним десяток вооруженных до зубов головорезов. Можно было, конечно, деда послать куда подальше, да еще и пинка дать под зад, но я не был так воспитан. Мой отец всегда учил меня, что пожилых людей надо уважать. А тут дедок, который ненароком засветил пиджак, где красовался орден Красной Звезды. На вопрос «Откуда?» дед не ответил. По возрасту он Великую войну встретил малолеткой, значит, что-то позже. Вьетнам? Корея? Ближний Восток? Ладно, не важно!

– Здорово, старшой, – поприветствовал меня дед Василий. – Смотрю, хорошо скатались, трофеи привезли. Кого хоронили? Твои вроде все на месте.

– Двух девок черти растерзали, – ответил я, – судя по нашивкам, медички украинские. Вот их и схоронили.

– Имен не знаешь? – спросил Дед.

– Нет. Документов при них не было.

– Плохо. Значит, надо связаться с той стороной и им сообщить, что девок вы похоронили и их мучителей убили.

– А смысл?

– Смысл в том, что на той стороне, дай бог, кто-нибудь из наших братьев-хохлов в случае чего тебе поможет, ну или хотя бы не так зверствовать будет с пленными. Людьми надо быть всегда! – неожиданно закончил свою мысль старик.

– Хорошо, я подумаю над этим, – отмахнулся я от старика. – Чего мастыришь?

– Картошку накопал, вот думаю сварить. Автомат мне дашь? – Дед перескакивал с темы на тему, как безумная белка.

– Зачем тебе автомат?

– Дык, война же. А как на войне без оружия? – старик посмотрел на меня, как на умалишенного. – Так дашь или нет?

– Дам. А ты в нас по пьяни не пальнешь?

– Постараюсь, – совершенно серьезно ответил дед. – Хорошо бы еще и радиостанцию, чтобы вы предупреждали о своем визите.

– Дед, ты давай не наглей. Какая на фиг рация? Заряжать то ты ее как будешь? Тем более что радиопереговоры можно перехватить, а оно нам надо?

– Тоже верно, – деловито согласился дед. – Тогда гранат дай.

– Харя, выдай ветерану: автомат, четыре магазина… и, хотя хватит с него и этого. А нет, накидай еще десяток амеровских пайков.

– Спасибо, мне этого дерьма не надо, сами жрите эти помои, – отмахнулся старик.

В этом дед был прав. Американские сухпайки – гадость редкостная, их как будто специально делают так, чтобы есть было невозможно. Да еще и почти все просроченные.