Алая роза – символ печали - Марина Серова

И еще более интересные, волшебные серые глаза моего собеседника — они сияли и мерцали, манили куда-то — на край земли, к чертовой мамочке, куда подальше от однообразной пошлости бытия!..

А может, это просто-напросто во мне начинал свои шалости ром, который я пила, словно не замечая, что это не водопроводная вода?..

Нет, надо взять себя в руки…

Между тем официант подкатил столик на колесиках, уставленный совершенно роскошными блюдами, и принялся расставлять тарелки с деликатными полупоклонами каждому из нас.

Почти тут же к столику вернулись слегка раскрасневшиеся от танца и эмоций Виктория с Костиком.

— Надеюсь, ваш разговор был не менее познавателен, чем наш?

Это была первая реплика столь непохожей на саму себя Виктории: чрезвычайно оживленной и улыбающейся радостно и беспечно.

— Мы с пользой пообщались, но наш разговор был сугубо деловым. А о чем же беседовали вы?

Клянусь, меня буквально раздирало любопытство!

Костик лишь снисходительно улыбнулся, чуть кивнув Виктории, словно давая ей полное право доложить об их беседе.

— Представьте себе, оказывается, мы оба — и я, и Константин, — большие любители денежного дерева или толокнянки! — глаза Виктории ярко блестели. — Мои студенты никогда не поверят, что их суровая преподаватель-реалист так верит в это чудо — в то, что старательный уход за денежным деревом приносит реальный денежный доход. Но это действительно так! С тех пор, как мое деревце прижилось и пошло в рост, у меня нет проблем с деньгами, при этом хочу особо отметить, что помощь сына я принципиально не принимаю! Главное же, что я поняла: это деревце живое существо! Я с ним разговариваю, и оно меня слышит, чем угодно могу поклясться. Константин полностью со мной согласен и дал мне несколько интересных советов. А я уж думала, лучше меня специалиста по денежному дереву не существует в природе!

Мы поглощали салатик из омаров, а я пялилась на Костика: вот уж не знала, что он — яростный поклонник выращивания денежных деревьев! Интересно, где он мог узнать сведения, которыми так потряс Викторию! Костик-цветовед! Это что-то! Как любит повторять он сам — изумительно!

Наш вечер продолжался на высшем уровне: мы отведали потрясающие блюда, не оставившие ни грамма тяжести в желудках, испили гаванского рома и немного потанцевали, а потом с наслаждением слушали потрясающий голос вокалистки новой джазовой труппы Павла, дав ему самую высокую оценку.

Кстати сказать, Костик и тут нашел повод для дружбы с Викторией, со знанием дела обсудив с ней ведущие джазовые бэнды мира, называя имена и прозвища, которые для меня были абсолютной китайской грамотой.

Дело дошло до того, что мой старый друг доложил своей новой подруге Виктории о моем увлечении гаданием на костях, присовокупив массу исторических сведений и любопытных фактов по данной теме и тем самым окончательно очаровав Снежную королеву, к этому времени совершенно растаявшую.

В итоге, когда ближе к трем часам ночи я стала потихоньку собираться домой, Виктория царственным жестом руки остановила поток моей прощально-благодарственной речи:

— Сделаем так: для вас швейцар вызовет такси, а Константина я принудительно оставляю здесь — мне так редко удается по-настоящему отдохнуть, пообщаться с кем-то по душам, что такой шанс упускать нельзя. Ведь мы еще не обсудили столько интересных тем!

Костик бросил на меня отчаянный взгляд, но что я могла сделать? Павел под белы руки проводил меня к выходу и самолично усадил в подкативший суперэлегантный «Феррари» — личный автотранспорт «Rendez-vous» для VIP-персон — одно из тех такси, которые дежурят всю ночь у подъезда, придавая клубу потрясающую значительность.

Я уехала, благодаря бога за то, что я — полный дуб и по части денежных деревьев, и относительно мирового джаза, и по ряду других чрезвычайно интересных на взгляд Виктории тем. За все, в том числе и за сногсшибательный ум, приходится платить — так что, сами понимаете, мне только и оставалось, что пожелать Костику чудно провести время, бросив на прощанье «беспокойной ночи».

— Куда вас доставить? — поинтересовался шофер — мужчина «за сорок», в элегантном смокинге и с алой розочкой в петлице.

Глядя на него, вовек на поверишь, что это всего-навсего водила. Голубая кровь! Агент Ее Величества Джеймс Бонд!

Я улыбнулась.

— Домой!..

Веселый смех шофера-Бонда, мягкий шелест шин, огни ночного города, далекое эхо смеха и доносящейся музыки, бесконечные жизнерадостные монологи этого самого водилы — о чем он только не вспоминал, не рассказывал, придавая личности своего босса простой и человечный облик, — сопровождали меня всю дорогу.

— …а как он всегда интересуется, все ли у меня благополучно, все ли хорошо, выздоровел ли мой пацан…

Кто бы знал, как я, находясь в состоянии полудремы в роскошном салоне роскошного автомобиля, мечтала об одном: о тишине. Господи, этот водила стал для меня настоящим проклятьем — он не замолкал ни на секунду!

— …а его супружница была настоящая красавица, и при всем при том такая простая, веселая: всегда рассмешит, развеселит, порадуется за тебя. Потому как только я узнал, что в ту самую ночь, когда я босса возил среди ночи до дома, Маргарита уже, скорей всего, мертвая лежала где-то там…

— …эх, заметил бы он, красавец наш, как на него все наши супер-пупер-дамы из самых крутых клиенток пялятся! Миллионы бы выложили, только бы Павел Николаевич им улыбнулся. А он — никогда, для него, кроме его супружницы, других дам в природе не существует…

«Замолчи, замолчи, болтун — находка для шпиона! Боже мой, как же я устала, как безумно устала…»

Наконец «Феррари» притормозил у моего подъезда, и шофер, выскочив, услужливо распахнул дверцу прямо перед моим носом:

— Прошу вас, мы прибыли! Спокойной ночи.

Я вышла, оперевшись на его галантно подставленную руку, благодарно кивнула и прошла к подъезду.

Пожалуй, если я о чем и пожалела в этот момент — только о том, что все бюро местных бабулек давно дрыхло по своим квартирам и никто не видел моего триумфального прибытия на роскошном авто…

«Ночь нежна» — название этого великого романа все время крутилось у меня в голове в ту ночь. Вернувшись домой, я долго не могла уснуть и вертелась в кровати, пока, решительно накинув на плечи пеньюар, не вышла на балкон.

Теплый воздух таинственного цвета индиго словно обнимал меня за плечи, а звезды, дружески подмигивая сверху, из бездны ночи, нашептывали то слова полузабытых старых песен, то доносили слабые отголоски сегодняшних фраз, прозвучавших под мелодии кул-джаз.

…Высокое, восторженно-возвышенное и одновременно — диктующее, менторское сопрано Виктории, которое, казалось, заглушало все вокруг, так что реплики других персонажей доносились лишь слабым эхом.