Полька - Мануэла Гретковска

Мы навестили ее в конце семидесятых, по дороге в Мендзыздрое — в семейный дом отдыха. В больницу надо было ехать на пригородном автобусе, он сделал круг по грифинскому рынку — один раз, другой… Я чувствовала себя хуже, чем на карусели, крепко прижимала к себе мишку. Мы кружились все медленнее. Пьяный водитель, пьяные пассажиры. Никто из них, мерно покачивавшихся на своих сиденьях, не обращал внимания на маневры автобуса. Подобно жителям Грифина, он даже не пытался выбраться из безнадежности пьяной провинции. Мы взяли такси. В психиатрической клинике тоже пахло водкой, а еще лизолом. Тетя работала в детском отделении. Покачивала гамаки, поддерживавшие опухшие от водянки мозга головки. Из детских глаз катились слезы, словно вытекала раздувавшая череп вода.

Спившийся персонал жил при больнице, в лесу. Я сбежала из этих безумных казарм и отправилась погулять. То, что я обнаружила, заставило меня усомниться в собственном здравом рассудке: сосны росли горизонтально, параллельно земле. Мне объяснили, что деревья не то искривились под воздействием таинственного излучения, не то их согнули немецкие лесники, чтобы облегчить работу столярам.

Перед отъездом я показала тете мишку. Она погладила прозрачный глазик:

— А второго нет? Надо ему что-нибудь подобрать, как же он так — с одним-то глазом?

Тетя не вспомнила, что это был ее подарок. Она уже как следует прикладывалась к бутылке и мало что помнила. Лечилась от очередной несчастной любви — к адвокату, потерявшему дар речи вследствие алкоголизма. Я видела ее только дважды — на довоенной фотографии и тем летом. Мне запомнилось, как она провожала нас возле больницы. Махала худой рукой с длинными красными ногтями. Чуть покачиваясь на высоких каблуках, в летнем платье, тетя походила на Марлен Дитрих и даже казалась красивее, потому что и в самом деле была несчастна.

В Мендзыздрое, в доме отдыха, мы все спали в одной комнате. Однажды ночью меня разбудил странный звук — словно кто-то царапал коготками по матрасу. Папа тоже услышал.

— Должно быть, кот забрался.

Мы заглянули под кровати — пусто. Погасили свет… снова царапанье. Мама с сестрой решили, что у нас галлюцинации: никакого кота в комнате нет, значит, и звукам взяться неоткуда. Утром, по дороге в столовую, где по утрам нам давали овсянку, я увидела спрятавшегося под машину котенка. Погладила его по грязной головке. Котенок взглянул на меня — против солнца. Глазки словно просвечивали насквозь, прозрачные, как бусинки Любимчика, только бесцветные… Сквозь них были видны глазницы… Я присмотрелась: глаза котенку кто-то выколол. Подошла мама:

— Возвращаемся в Грифин, сегодня ночью умерла тетя — звонили из больницы.

Ее нашли на кровати — обломанные ногти впились в матрас, простыня сползла на пол. Она умирала в одиночестве, очень мучительно. Я не знала, что снотворное не избавляет от страданий, пусть даже сквозь сон.

30 ноября

Мне с самого утра чего-то хочется… Шарю в кухонных шкафчиках… Нет, это не голод. Ваниль… ромовая эссенция для выпечки. Открываю бутылочку… выпить рому, закусить ванилью? И тут меня осеняет. Хочется духов! Бегу в ванную. Открываю флакончики. Я снова чувствую обыкновенные запахи! Они не бьют в нос, не скручивают тошнотой. Облегченно вздыхаю, затягиваюсь ароматным воздухом. Без конца вынюхивавшая что-то самка сдохла. Вернулась женщина, которая брызгает духи на шею и волосы.

Гадаем на воске. У Петушка получился дом с трубой и дымком, а еще «Йельский» ключ. С другой стороны из тени показалась целующаяся пара и ребенок в конверте. Чего только не слепит желаемое (собственный дом) и действительное (ребенок)! У меня сначала вышел правильный круг. Знак дамского туалета? Еще раз капнула воском — дракончик или человечек в шапке.

Потом вытянули по карте таро. Удивительно: у обоих пиковый туз, что, как и поговорка «бабушка надвое сказала» (диалектическая интерпретация суеверия), означает отвагу и веру в собственные силы, а еще супружеские ссоры.

Я не кладу под подушку зеркальце, надеясь увидеть во сне избранника. С избранником я и так уже улеглась в постель. Плюс орального секса для беременных: он сжимает мои плечи коленями, а я удобно лежу на спине. Мы смотрим друг другу в глаза, необязательно в «соответствующее место», и мне даже не приходится шевелить головой, достаточно движений языком.

1 декабря

Банальная дата, черная: я вижу числа в красках, и единица у меня темная. Римское двенадцать — серовато-рыжее. До обеда пишу диалоги для «Городка». Когда заканчиваю, уже начинает смеркаться. Прогулка трусцой по лесу — надо успеть, пока не померк мутный свет.

С удовольствием простаиваю у плиты — симфония на четыре конфорки. Беззаботность успеха: предоставленный самому себе, брошенный на произвол судьбы, голландский соус наконец загустел. Без всякого взбивания, без малейших усилий. Быть может, не хватало таинственного ингредиента забвения? Позабытая материя сама сжимается от страха или обиды?

Я готовлю, Петушок читает вслух, так что нет ощущения бесполезно потраченного времени. Я не бросаю минуты в суп, не добавляю в клецки. Сегодня мы читаем о птичках: наука доказала, что им снится пение. Разве это не прекрасно? Не коты или змеи. Обычные трели-переливы, заученные наизусть во сне.

— Поля сейчас тоже учится — у папы, так что буду читать погромче. По часу в день — Патрик Уайт и индусская музыка.

Я предпочитаю хрустального Моцарта, рэгги занудновато. Что же касается прозы…

Наконец-то звонок со студии — никаких обид, никаких претензий. Благодарят за письмо, которое позволило им «сформулировать то, что чувствуют все». Какое счастье: мы в мире логики, а не охов-вздохов и надутых губок. Иллюзорное… мгновение разумной беседы и отчаяние студии: вам придется приехать, по телефону никак нельзя — проблемы с актрисой.

Если мы уедем на этой неделе, то не успеем к сроку с диалогами. Один замечательный Новый год с Winword-97 у нас уже был, больше ни за что!

Звезда темпераментна, красива, но упряма. Умеет настоять на своем (поэтому мы и хотели, чтобы она сыграла эту роль). Такими были шляхтянки, у которых и слуги, и мужья ходили по струнке.

Но разве переговоры с актерами — задача сценариста? У нас работа непыльная, бумажная. С психологией должны возиться режиссеры на съемочной площадке. Я сообщаю, что беременна и хотела бы избежать лишних переживаний, к тому же актриса заядлая курильщица, а я сейчас не переношу запаха табака.

— Ха-ха-ха, забавно. — Продюсер не верит — небось очередная сценарная шутка.

— Я серьезно.

— Поздравляю, — все еще недоверчиво.

* * *

У опушки леса дорогу мне перебегает пара фазанов, в любовной горячке Он устремляется за Ней. Весна осени, брачный сезон. Из леса доносится странный писк. Не то кот, не то птица. Оглядываюсь в поисках заплутавшего в трех соснах котенка. Одна из ветвей дрожит под белкой — та готовится к прыжку на более высокое дерево. Скуля и мяукая, собирает все свое мужество и, с щебетом, дугой над моей головой — прыг! Понятия не имела, что белки издают какие-то звуки. Мех, коготки, хвостик — и почти кошачий писк, а поскольку они обитают на деревьях и умеют летать, то по-птичьи тоже разговаривают.