Эффект Этоса - Лиланд Экстон Модезитт

— И только вы, кельтирцы, это знаете?

Салукар хрипло рассмеялась.

— В ваших РКС знают. В Арджентийских Космосилах тоже. Ревяки знали это дольше, чем кто-либо, со времен последнего явления своего Пророка. То было чудо, которого никто не ожидал. Вероятно, оно имеет какое-то отношение к тому, что получила Коалиция, сотрудничая с фархканами, но ни эко-техи, ни фархканы не говорят ни слова. А молчат они уже почти три сотни лет.

Ван упер палец в подбородок. Он не думал, что Салукар лжет. Его вкрапления, как и чутье, подсказывали, что она всецело верит в то, что говорит ему. Но не может воспользоваться этой истиной, хотя, вероятно, лучше справилась бы, чем он, ведь имела больше опыта.

— Вы говорите, что если так, то Коалиция будет союзником? — спросил Ван наконец.

— Нет. Они просто не враги нам. Или вам. У них другие намерения, а какие… можно только гадать. И так тянется годы.

Он снова закинул удочки.

— Арджентяне хотят военной слабости Скандьи при сохранении независимости. Ревенантцы хотят экономического обвала, чтобы иметь возможность предложить помощь и перестроить систему на свой лад. У скандийцев живуч миф, что арджентяне были сущими чудовищами. Вроде, неправда, но какое это имеет значение. Арджентийская оккупация или аннексия вызвала бы мощное восстание. А арджентяне не дураки. Ревенантцы не могут привести сюда достаточно военной силы, чтобы справиться. Пока что. Но… если они смогут подрыть экономику и политическую систему… кто еще был бы приемлем политически, у кого достаточно ресурсов, чтобы возродить Скандью? В Коалиции преобладают потомки шиито, они неприемлемы. Арджентяне тоже. У нас нет такого рода ресурсов. У вас тоже. — Ван пожал пленами. — Таков конец обзора?

— Именно таков. — Командир Салукар встала. — Я увижу вас на нашем приеме в Вечер Независимости, не так ли?

Ван тоже встал.

— Я там буду.

— Вот и славно.

— Спасибо. — Отдав ей легкий поклон, Ван вышел из кабинета, спустился по винтовому пандусу и приблизился к машине, в которой ждал Стефан.

Усевшись на заднее сиденье для короткого переезда обратно в посольство Тары, Ван ощутил острое желание помассировать голову. Голова не болела, но чувствовалось некое подобие головной боли. Увы, предстояли еще целые горы исследований и анализов. Он верил, в целом, тому, что сказала Салукар, с немногими важными исключениями и оговорками, и все-таки желал лично попытаться найти подтверждение ее словам, предпочтительно среди информации, к которой у нее нет доступа. Она не делала большой тайны из попытки направлять его мысли, и это также беспокоило. Он настолько дурачок? Или простак? Да заботится ли хоть кто-то о том, что он думает?

Последнее было самым вероятным. Ван глубоко вздохнул. Космические бои — это куда легче. И проходят они намного быстрее.

В двадень, в десять сотен, Ван сидел в кабинете Корделии Грегори. Летнее солнце наполнило комнату ярким, но не бьющим в глаза светом, выявлявшим спартанский профессионализм кабинета, лишенного чего бы то ни было личного. Ни голограмм родных, ни сувениров любого рода. Второй секретарь ждала, когда Ван заговорит.

— Я тут думал, — начал Ван, — есть ли у нас достойная доверия информация о вложениях капитала ревенантцев в Скандье, особенно здесь, на Готланде. И где искать сведения?

— Есть некоторые указания, — ответила она. — Анализ за последний год, проведенный мной недавно, точен в пределах десяти-пятнадцати процентов. Текущие цифры по экономике за квартал не выявляют сколько-нибудь крупных колебаний в инвестициях, а это означает, что дела существенно не изменились.

Ван не видел подобных анализов в информсети посольства.

— Вы бы не могли сделать копию, доступную для меня?

— Конечно, — Корделия Грегори взглянула на него не без лукавства. — Могу ли я спросить, зачем вам это?

— Не хочу изобретать велосипед, так сказать. Я чувствую, что на наших глазах развязываются два рода войны. Одна из них явно экономическая, и ваш анализ поможет подтвердить это или опровергнуть. Я бы хотел также посмотреть долю вливаний в сектор промышленности, связанной с военными технологиями, разумеется, на втором уровне. — Поскольку прямое инвестирование извне системы военных предприятий на первом уровне запрещалось скандийским законом.

— Ревяки и арджики пытаются приобрести здесь возможно больший экономический плацдарм. Это много лет ни для кого не тайна, — Корделия Грегори многозначительно подняла левую бровь.

— Анализы также совершаются применительно к особым родам промышленности и образцам вложений?

— Естественно, но…

— Вы, очевидно, продумали это с большими подробностями, и было бы лучше, если бы я сперва изучил ваши труды, — перебил ее Ван. — Тогда я не буду спрашивать вас о вещах, которые уже проработаны. Возможно, там уже есть ответ на большинство моих вопросов, и… — ему удалось изобразить овечью улыбку, — тогда я меньше надоем вам своими глупостями.

И Грегори все же улыбнулась, пусть слабо.

— Я скопирую для вас весь архив.

Ван наклонил голову.

— Сердечно благодарю.

— Вы дадите мне знать… когда… закончите… что у вас там?

— Разумеется. Хотя подозреваю, что у меня возникнет один-два вопроса, прежде чем я что-то напишу. Перед посылкой чего-либо послу я передам вам черновик для замечаний. Таким образом, вы сможете убедиться, что я не учинил ненамеренно насилия над вашей работой.

— Ценю подобную предусмотрительность, командир.

Ван встал.

— Я не жалею сил, чтобы попасть на старт, и я как раз тот, кому дорога возможность заручиться вашей экспертизой.

Это обеспечило ее кивок, и Ван покинул кабинет, оставив дела на приятном и профессиональном уровне.

Верная своему слову, Грегори позаботилась, чтобы архив ждал под его кодами к тому времени, когда Ван вернулся к себе. Он быстро проглядел заголовки, затем сосредоточился на большом докладе, который вполне мог содержать предмет его поисков. Было потрачено полдня и совершено несколько подсчетов, прежде чем получился грубый анализ. Ван просмотрел карты, цифры и пояснения, а затем заключения, к которым пришел.

Свыше последних двадцати лет общие вложения из арджентийских и ревенантских источников были фактически идентичны (менее двух процентов разницы между суммой арджентийских и ревенантских инвестиций). Образец же инвестирования был различным. Не считая нескольких высокопрофильных исключений, большая часть ревенантских капиталов устремлялась в три области: информационные технологии; производства, связанные с медиа; а также пища и природные ресурсы.

Обзор скандийских систем информации и коммуникации выявляет семидесятипроцентную корреляцию с ревенантскими, равно в использовании компонентов и конфигурации систем.