Помолвка с плачущим ангелом - Лана Синявская

Разглядывая растение, я обратила внимание, что в основании гробницы мох словно выжжен: он сморщился и почернел. Даже камень в этом месте выглядел поврежденным. Выжженные участки зелени выглядели так, словно на них плеснули ядовитой жидкостью, которая стекла вниз причудливыми потеками, убивая все на своем пути.

Но самое интересное – жидкость вылилась на стенку гробницы, когда… крышка была открыта!

Преодолев отвращение, я вплотную приблизила лицо к холодному камню и заглянула под крышку. Так и есть. Крышка выступала за края основания, образуя карниз, а след от ядовитой жидкости начинался сразу под ней.

Выходило, что крышку гробницы зачем-то открывали, и, судя по тому, что мох на пораженных местах не успел восстановиться, это произошло не так давно.

Собственная находка весьма озадачила меня. Я даже на время позабыла, где нахожусь.

Ох, неспроста дед Аркадий интересовался этим склепом. Чует мое сердце, здесь что-то нечисто. Привидения – чушь, но что-то есть. Интересно – что? И не это ли послужило причиной…

В это мгновение в темном углу позади меня раздался отчетливый шорох. Я вздрогнула и резко обернулась. Напрасно. В темноте ни черта не было видно.

Неужели крыса?

И, судя по звуку, здоровенная!

Я прислушалась. Стало тихо. Может, показалось?

Шорох повторился. Теперь уже гораздо ближе. Я собралась с духом, шагнула в темный угол и резко щелкнула зажигалкой. Никакой крысы не было. В углу, скорчившись на грязной тряпке, лежал человек. Присмотревшись, я узнала Зинку-бродяжку. Сообразив, что ее заметили, она тихонько заскулила.

– Ты что здесь делаешь? – удивленно спросила я.

– А ты? – блеснула она глазами.

– Я первая спросила, – усмехнулась я.

– Прячусь, не видишь, что ли? – осмелела она и выбралась из своего угла.

– От кого? – Я немного опешила.

– От убийц, конечно.

– Каких еще убийц, что ты мелешь?

– От тех самых, что деда Аркадия убили, – зло выпалила она.

– С чего ты взяла, что его убили? – строго спросила я.

– С того самого, что видела все собственными глазами, – выпалила Зинка, смахивая с ресниц злые слезы.

– Ты что, была там?! – ужаснулась я.

– Ну да. Я часто к нему ходила. Он добрый был. Особенно, когда не пьяный. Подкармливал иногда. А эти гады… – Зинка всхлипнула.

– Сколько их было?

– Двое, кажется.

– И они тебя не видели?

– Я их тоже не видела. Только слышала. Я в сундук залезла, когда в дверь постучали. Так дед Аркадий велел. Он не хотел, чтобы знали, что я иногда у него ночую.

– Почему?

– Кто ж его поймет. Он мне не объяснял. Велел в сундук прятаться, когда посторонние в доме, я и пряталась.

– Но если убийцы, как ты говоришь, тебя не заметили, так зачем же ты прячешься?

– Неужели неясно? Все наши знали, что я у деда ошиваюсь, а сегодня утром хмырь какой-то приходил и про деда расспрашивал. Эти козлы ему и ляпнули, что я – его первая подружка, у меня и спрашивать надо. Бугай этот, который интересовался, как про это услышал, так в лице весь переменился и давай выпытывать – где меня найти. Хорошо еще Ванька курносый вовремя предупредил.

– Может, это из милиции приходили? – неуверенно предположила я. Зинка смерила меня презрительным взглядом и отвернулась:

– Как же, из милиции. Чего им приходить, если про деда, кроме меня, никто не знает? Хотя ты, похоже, уже в курсе.

– Я его и правда видела, – подтвердила я. – Ты давно здесь сидишь?

– С ночи. Как все затихло, ну, то есть, эти… которые деда того… ушли, так я сразу сюда. Место надежное. Утром нос высунула, а тут Ванька. Я – обратно. С тех пор и не выходила.

– Не страшно одной ночью было? Дед Аркадий вроде в этом склепе привидения видел.

– Да что ты его слушаешь, какие привидения? – расхохоталась Зинка. – Вон они, твои привидения, в углу валяются. Подшутил кто-то над дедом, а он и поверил.

Зинка юркнула в свой угол и притащила большую тряпку, на которой до этого лежала.

– Запылилась немножко, – с сожалением сказала она, деловито пытаясь отряхнуть грязь с измятого куска ткани, покрытого подозрительными пятнами. Я протянула руку и потрогала ткань. Пальцы ощутили шелковистую прохладу дорогого шелка. В недоумении я поднесла тряпку поближе к окну. Так и есть. Натуральный шелк, самое меньшее – пятьсот рублей за метр. Еще недавно он был ослепительно белого цвета.

Зинка с интересом пялилась на ткань из-за моего плеча. Я обернулась к ней и, не скрывая удивления, спросила:

– Где ты это взяла?

– Клевая, да?

– Это очень дорогая ткань, – объяснила я, прикидывая, какой длины может быть кусок. Получалось, что не менее трех метров. – Как она оказалась у тебя?

– Ты на что это намекаешь? – обиделась Зинка. – Я ее прямо здесь нашла. Вон в той щели, между камней. Видать, дедовы привидения на память оставили.

Я задумалась. Сомнений нет, старик в самом деле видел кого-то, закутанного в эту тряпку. Предположительно, «шутников» было двое. Где же второе покрывало? И сколько может стоить такая «шутка»? Не меньше трех тысяч, как мне кажется. Небедные нынче пошли призраки, если способны выбросить на ветер такие деньги.

Все это время Зинка настороженно следила за мной в темноте.

– Ты бывала здесь раньше? – спросила я.

– Приходилось, – осторожно ответила она. – А ты сама-то зачем сюда заявилась?

– Посмотреть, – пожала я плечами.

– Так я тебе и поверила, – хмыкнула Зинка. – С чего это ты вокруг ящика ползала? Совсем, что ли, чокнутая?

– Сама ты чокнутая. Мне показалось, что этот гроб недавно открывали.

– Точно, ненормальная.

– Да что ты заладила: чокнутая, ненормальная? – разозлилась я. – Тоже мне, нашлась умная, чтобы учить.

– А ты попробуй его открыть. – посоветовала Зинка. – Посмотрим, как у тебя получится. Он же тяжеленный.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу, не слепая.

Она была права. Крышка выглядела очень тяжелой. Одной мне ее точно не поднять. А что если попробовать вдвоем?

– Помоги мне сдвинуть крышку, хочу все-таки проверить, что там внутри, – попросила я.

– Кости там. И червяки. Впрочем, тебе надо – ты и проверяй.

– Ты же сама сказала – одной не поднять.

– Ее и вдвоем не поднять. И вообще. Я не сумасшедшая – по могилам лазить. – Зинка уперлась на своем, но я видела, что ей просто страшно. Что говорить, мне тоже не нравилась моя затея.