Зеркало грез - Надежда Черкасова

– Что это? Стишата пописываем? И о чем, если не секрет?

Соня поежилась от осознания надвигающейся опасности.

– Да так, ерунда всякая.

– Ну-ну! Так что тут у нас? – И Федор прочел вслух:

– Так-так! – произнес Федор, облизнув пересохшие губы и словно пробуя на вкус слова.

По мере того как до него доходил смысл прочитанного, шея его багровела, а лицо покрывалось красными пятнами. Соня же, наоборот, бледнела, предчувствуя скорую расправу.

– Значит, ты не живешь, а мечешь бисер перед свиньями? Вернее – он заглянул в лист, – «перед глухой и толстокожею свиньей»?!

– Конечно, – заявила Соня, стараясь унять дрожь в голосе. – Разве ты забыл о Беловой? Чем не толстокожая свинья? И не только по виду, но и по своим безжалостным действиям. Разве не по-свински она со мной обошлась?

Федор потерял дар речи и растерянно смотрел то на жену, то на лист бумаги в трясущихся руках, не зная, что предпринять. А он-то, дурак, отнес это оскорбление на свой счет. Вот бы влип со своими разборками! Полностью бы признал, что это касается его лично.

– Дура!.. – только и смог вымолвить Федор. – Хозяйством лучше займись, чем бумагу марать. – Смял лист и бросил на пол, затем выскочил из комнаты словно ошпаренный.

Соня перевела дух. Чуть не попалась! Да здравствует Белова и ее гигантский вес, который хоть на что-то сгодился!

После бессмысленных стычек с мужем она чувствовала себя разбитой, вымотанной и угнетенной. Соня прошла в ванную комнату и, закрывшись, пристально смотрела на себя в большое зеркало.

Это были те самые минуты, когда ей не нравилось в себе все: лицо, покрывающееся тонкими, но уже заметными паутинками скорбных морщинок; тело, полнеющее от бесчисленных стрессов, заедаемых на ночь сладким; имя Софья, какое-то неподъемное и словно застревающее в зубах. Она ненавидела себя, окружающий мир, насквозь фальшивый и стремящийся сделать Сонину и без того невыносимую жизнь откровенно никчемной и отвратительной.

А во всем жалость ее неуемная виновата! Только она, подлая, застит ей глаза и не дает трезво взглянуть на окружающую действительность. Такое ощущение, словно Соня смотрится в кривое зеркало своей жизни. И снова в голове рождаются стихи, и музыка подхватывает их, складывая в песню:

Пожаловавшись зеркальному отражению на свою запутанную жизнь, Соня снова отправляется на кухню готовить обед. Как ни переживай, а кушать хочется всегда. Особенно семье, которую кормить следует регулярно и своевременно.

Сегодня она готовит праздничный обед в честь приезжающего из Москвы уставшего от безделья и «одичавшего от одиночества» – это он сам так заявил отцу по телефону – Феди. Мальчики дружно помогают Соне, а она и не отказывается. И не только потому, что дел невпроворот, но и в воспитательных целях.

Теперь мальчики ни за что не станут относиться к ее домашним хлопотам пренебрежительно, иначе им придется смотреть с презрением и на свои старания, которые они ценят очень высоко. Соня от всей души нахваливает их умение просеивать муку для торта, разбивать яйца и даже месить тесто. Но им этого мало, и тогда она доверяет мальчикам сервировать стол.

Федор отправился за сыном в аэропорт, и они появились как раз к накрытому столу. Приподнятое настроение, сияние счастливых глаз и обожающие взгляды на сына, словно он не видел его лет сто, – в этом весь Федор. Ни Соня, ни мальчики не могут даже надеяться на подобное к себе отношение, а потому им следует или присоединиться к фейерверку любвеобильных страстей, или тихо и не мешая наблюдать со стороны.

Соня позвала всех к столу, усадила мальчиков и села сама, уткнувшись в свою тарелку. Мальчики, уподобляясь маленьким обезьянкам, повторяющим движения матери, тоже заинтересовались содержимым своих тарелок, бросая иногда быстрые взгляды на Соню, словно спрашивая, когда же закончится эта скучная игра, чтобы они могли вернуться к более интересным занятиям.

– Как хорошо, что ты приехал. Даже в доме светлее стало. Будто солнце взошло, – разливался красноречием Федор. – Мы уже соскучились по тебе. Думали, как он там, не заболел ли, не связался ли с дурной компанией? Город огромный, соблазнов не счесть. Нельзя так надолго из дома уезжать, тут и стены помогают. Давайте выпьем за здоровье Феденьки! Сын, я желаю тебе всего самого лучшего! И пусть все желания твои исполнятся!

Федор опрокинул пузатую рюмку коньяка. Соня только пригубила, а Федя с усмешкой отпил глоток.

– Ну, рассказывай, как ты там жил? Чем занимался? Наверное, все музеи обошел и во всех театрах побывал?

– Ни в одном не был.

– Почему так?

– Некогда было. Пытался работу найти. Вот погощу немного и снова в столицу.

– Это зачем еще?! Ты же не собираешься там остаться? А как же мы без тебя?

– Я пока не решил, – самодовольно заявил Федя. – Может, и не поеду… Если пойму, что нужен здесь.

– Феденька, сынок, что же ты такое говоришь-то?! Да тут без тебя вся жизнь остановилась. За тебя, сынок!

И Федор уговорил еще одну рюмку.

– Мы дни считали, все ждали тебя. Ты здесь хозяин, а без хозяина сам знаешь – дом как сирота.