Последний рыцарь - Влада Ольховская

В случае Радужного змея, нарушений не было. Парк аттракционов существовал много лет, и за это время он не приближался к старым кластерам, а рядом с ним не появлялись новые. Получается, мир, который его уничтожил, возник из ниоткуда? Но кластер – это не «Летучий голландец», который сам по себе выплывает из бездны. Чтобы он появился и врезался во что- то, кто-то должен был его создать, и это тоже нельзя сделать незаметно.

К загадочным обстоятельствам можно было добавить и смерть Амарканда Легио. Когда они пришли сюда, у них почти не было доказательств, что его гибель связана с этим местом – так, незначительные улики и домыслы. Но теперь-то все изменилось! Его могло убить только нечто грандиозное, неповторимое – например, столкновение двух кластеров, оставшееся незамеченным.

Дана чувствовала себя ребенком, которому дали фрагменты нескольких мозаик и велели составить из них единую картину. Амарканд, Радужный змей, неизвестный кластер… где связь, что между ними общего?

Надеясь получить хоть какую-то подсказку, Амиар попробовал связаться с Сарджаной Армой, но и это ничего не принесло.

– Она сказала, что ни один кластерный мир не пропадал без вести, – вздохнул маг. – Ни в год затопления Радужного змея, ни до этого. Я не удивлен: невозможно спереть кластерный мир. Это, конечно, не целая планета, но с островом его можно сравнить. А куда ты незаметно уволочешь остров?

– То есть, кластер нельзя сдвинуть с места? – уточнила Дана.

– Нет, сдвинуть-то его можно, но это точно заметят. Ладно, допустим, ты такой крутой маг, что можешь и двигать кластер, и маскировать при этом свою энергию. Слабо такое представляю, но, гипотетически, это возможно. Все равно это не останется незамеченным надолго – а тем более на тридцать лет! У каждого кластера есть хозяева, обитатели, соседи, есть проверяющие, которые следят за ним, он значится в сотнях, если не тысячах, документов. Если бы какой-то кластер вдруг пропал без следа, был бы грандиозный скандал, особенно в год, когда погиб глава Великого Клана.

Дана снова перевела взгляд на осколок. Здравый смысл указывал, что этой плиты здесь просто не может быть – а она вот, лежит, блестит на солнце, будто издевается над ними. Да и тот особняк, образ которого они видели в прошлом… Его не могло быть в Радужном змее, он просто не подходит для этого мира, и тогда они не знали, как это объяснить. Но что если особняк был частью того, другого кластера?

Кластерные миры никогда еще не сталкивались, поэтому даже Амиар не мог сказать, к каким последствиям это могло привести.

– Может, позовем кого-нибудь сюда? – неуверенно предложила Дана.

– Кого? Из всех наших союзников, в кластерных мирах хорошо разбираются только Арма. Но Наристар пока занят поиском Алесты Арбор, а Сарджана не может покинуть свой клан. Я могу связаться с ней в любой момент, только пока это ничего нам не даст, будем справляться сами.

– Но как?

– Поищем другие осколки кластера, – решил Амиар. – Может, они нам что-то подскажут. К тому же, если их тут наберется достаточно, мы можем попробовать снова заглянуть в прошлое, но не в Радужный змей, а в этот кластер.

План пока казался сомнительным, но другого все равно не было, и Дана согласилась. Легкое очарование парка развлечений испарилось, теперь это место лишь пугало Дану.

Покрытые соляными потеками морды пластиковых зверей казались совсем уж жуткими, в ржавчине виделась засохшая кровь, брошенные посреди аллей игрушки представали вестниками гибели.

Дана понимала, что дело не в Радужном змее – дело в ее отношении к этому миру. Она старалась успокоиться, снова и снова напоминала себе, что здесь никто не умер, но самовнушение не помогало. Амиар, должно быть, заметил это, он не предлагал разделиться, и по опустевшему парку они шли вдвоем.

Даже так все чувства Даны были на пределе, ей казалось, что по ее телу струится электричество, она готова была заметить самое легкое движение, услышать самый тихий звук, почувствовать любое проявление магии. Поэтому когда у нее над ухом громыхнула жизнерадостная музыка и вспыхнул яркий свет, девушка невольно крикнула и шарахнулась в сторону.

Она ожидала нападения, но нападения не было, просто одна из больших каруселей вдруг ожила. Замелькали остатки разноцветных лампочек – те из них, что за эти тридцать лет не были разбиты на осколки; послышалась чуть заедающая трель, и алый круг, на котором находились покосившиеся животные, медленно двинулся. Раньше карусель наверняка была любимым аттракционом для многих, ведь благодаря своему размеру она могла вместить и взрослых, и детей. Но теперь кружение выцветших, покрытых солью фигур под перезвон колокольчиков напоминало Дане парад мертвецов.

Амиар осторожно обнял ее за плечи, успокаивая, и только это привело Дану в себя.

– Ну и какого лешего здесь происходит? – возмутилась она. – Почему эта штука вдруг двинулась? Здесь что, еще осталось электричество?

– Дана, мы в кластерном мире, здесь электричества отродясь не было. Все работает от магической энергии, и кое-какая здесь еще осталось, вот тебе доказательство, – он указал на радугу, окружавшую колесо обозрения.

– Я так понимаю, это световое шоу осталось со времен работы парка.

– Да, тогда это, скорее всего, был основной аттракцион.

– Но вот эта штука только что не работала! Почему она вдруг начала крутиться?

Карусель и правда была не в лучшем состоянии: покосившаяся, заржавевшая, она и сейчас еле двигалась. Часть основного диска ушла в песок, потребовалось немало усилий, чтобы она преодолела это препятствие. Она должна была замереть навсегда, а она продолжала крутиться под перезвон, теперь казавшийся траурным.

– Не знаю, – ответил Амиар. – Возможно, так она прореагировала на нашу с тобой силу.

– Интересное дело… Когда мы с тобой колдовали, ни один аттракцион с места не двинулся.

А сейчас, когда мы просто шли мимо, он вдруг решил покрутиться?

– Слушай, такое ощущение, что я от тебя намеренно скрываю ответ! Да я сам понятия не… Что за черт?

Карусель, только-только завершившая половину круга, повернулась к ним той стороной, которую они раньше не видели. Теперь, в свете мутных лампочек, они разглядели то, мимо чего легко могли пройти, ведь до этого они по сторонам не оглядывались.

В кабинке, стилизованной под расписные сани, лежал труп. Покойник был один, он небрежно развалился на широкой скамье, будто только что заснул, но он пробыл здесь слишком долго, смерть оставила свой отпечаток, и никто уже не принял бы его за живого. Похоже, когда- то это был крупный мужчина в свободной черной одежде – спортивных брюках и байке. Его волосы были закрыты банданой, рядом с ним валялась спортивная сумка. А еще его голова была вывернута в сторону – под прямым углом вправо, она почти лежала у него на плече, и из- за этого он казался игрушкой, сломанной небрежным ребенком.

Такую травму не получают случайно. Даже если бы этот бедолага споткнулся и упал, шейные позвонки были бы повреждены или спереди, или сзади. Но такие странные повреждения, такой четкий угол перелома… Все указывало на то, что мужчину убили намеренно, а потом попросту бросили здесь.