Окольцованные злом - Феликс Разумовский

— Эй, фуфел, скажи своей пятицилиндровой, сейчас она у меня отсосет. — Бритый приподнял рукой темные очки и тягуче сплюнул прямо на капот «жигуленка». — А потом и тебя на четыре кости бортанем.

— Ась? — Башуров по-дурацки улыбнулся, показывая на уши, он принялся вылезать из машины. — Простите, я вас не понял, у меня в слуховом проходе пробки.

— Хорошо, что не в заднем, придурок! — Смачно заржав, бритый даже придвинул харю поближе к окошку, чтобы лучше рассмотреть козла рогатого, а ликвидатор коротким движением «от кармана» моментально сломал ему челюсть. Подождав, пока начнет открываться задняя дверь джипа, он с силой пнул ее ногой, раздробив вылезавшему колено, затем в гневе сокрушил локтем боковое зеркало иномарки и наконец, угомонившись, вернулся в «Жигули»:

— Поехали, зеленый.

По Катиному лицу снова пробежала тень недоумения:

— Чтобы так драться, Берсеньев, лет десять учиться нужно. Это ж не трусы, из Амстердама не привезешь… — Она посмотрела на киллера как-то странно, пожалуй даже настороженно.

— Да брось ты… — Башуров деланно рассмеялся. — Надо просто чаще видик смотреть. — И, переводя разговор в другое русло, поинтересовался: — Юбиляршу-то как радовать будем?

Катерина усмехнулась:

— Ей бы мужика найти хорошего, лучше не придумаешь! Да только на дороге нынче не валяются. А вообще-то мы уже собирали деньги на подарок. — Она в раздумье пожала плечами. — Даже не знаю, ну, сладкоежка она, ликерчиком побаловаться любит…

Сладкоежка, говоришь? Тормозни-ка. — Виктор Павлович выскочил у какого-то метро, нырнув в скопление ларьков, быстро вернулся с огромным шоколадным тортом и снежно-белой пузатой бутылью клубничного «Мисти». — Покатили.

Объехав по кривой фигуру вождя пролетариата с протянутой дланью, «пятерка» вырулила на проспект Славы, стремительно нырнула под Витебский и, повернув направо, вскоре остановилась возле кирпичного точечного уродца, — прибыли.

Виновница торжества оказалась застенчивой миловидной женщиной лет тридцати пяти, с умными серыми глазами и, судя по всему, нелегкой женской долей. Кроме нее за праздничным столом располагалось с полдесятка академического вида дам при кавалерах с галстуками, а также счастливая мать и слегка уже пьяненький папаша. Веселье было в самом разгаре, и гости на опоздавших отреагировали слабо. Лишь родитель вновь испеченного кандидата отчего-то сразу проникся к Башурову пылким чувством и, поминутно опираясь животом на скатерть, чтобы чокнуться, проникновенно уверял:

— Один только ты здесь с яйцами, остальные с галстуками.

Наконец все в первом приближении насытились, квартира начала наполняться сигаретным дымом и интеллектуальными речами. Мать юбилярши меняла тарелки гостей на чистые. В это время во входную дверь позвонили, и в комнату прошествовал крупный плечистый дядька с букетом белых роз.

— Ой, Игорь Васильевич, спасибо! — Балашова просияла и покрылась легким румянцем. — Какая красота!

Присутствующие дамы начали незаметно прихорашиваться, их спутники приосанились для внушительности и даже как бы протрезвели.

Тем временем вновь прибывший, приветственно всем покивав, уселся на мгновенно освобожденное за столом место. Штрафную ему наливать постеснялись: начальник все-таки! Ждали, пока сам произнесет тост.

— Ну что ж, Людмила, давай-ка за тебя выпьем. — Игорь Васильевич наконец поднялся, с улыбкой обвел присутствующих взглядом. — Растет наша молодая поросль, пробивается даже через толщу демократических реформ. Не успеешь оглянуться докторскую обмывать будем. Так что, Людмила Петровна, за ваши будущие успехи, в творчестве и во всем остальном!

Он ловко опрокинул рюмку водки, все дружно захлопали, юбилярша окончательно расцвела, и веселье разгорелось по новой.

Виктор Павлович рассматривал усевшегося рядом гостя с интересом. Его смуглое лицо было на восточный манер скуласто-узкоглазым, мясистый длинный нос красноречиво свидетельствовал, что здесь не обошлось и без сынов Израиля, а напомаженные острые кончики пышных ухоженных усов закручивались кверху, словно у легендарного Василия Ивановича. Та еще, как видно, смесь кровей! Возраст соседа был так же неопределим, как и национальность. Двигался он по-юношески легко, во всем его облике ощущалась хорошо контролируемая сила, а во взгляде чувствовались ирония и немалый жизненный опыт.

На сером фоне малахольных интеллигентов с уже сбившимися набок галстуками усатый Башурову понравился сразу. Заметив вдобавок ко всему на его руках гипертрофированную надкостницу «набивки», ликвидатор и вовсе повеселел:

— Сетокан?

Тот коротко улыбнулся:

— Было дело, — и, взявшись за запотевшую бутылку «Столичной», взглянул на Виктора Павловича вопросительно: — Выпьем водки?

Скоро общество разбилось на небольшие кружки по интересам. Обсуждали все подряд: тактику ведения чеченской кампании, предвыборные технологии, пиар, способы консервирования цветной капусты, состав золотого лака, использовавшегося для покрытия японской деревянной скульптуры тринадцатого века. Башуров, чокаясь с соседом уже по третьему разу, успел узнать много нового из области синоби-дзюцу, потому как, работая в Японии, доктор наук Игорь Васильевич Чох три года занимался у самого Масааки Хатсуми — тридцать четвертого патриарха школы «искусства терпеливых» Тогакурэ-рю. Как-то незаметно перешли на «ты», а когда к ним подсела Катя, раскрасневшаяся от ликера и уставшая от чужих проблем с детьми младшего школьного возраста, беседа сама собой перетекла на рельсы исторической науки. И вскоре Чох оседлал любимого конька, — о загадочном и необъяснимом он мог говорить часами.

— Египетские пирамиды — это тьфу! — Доктор наук с сожалением взглянул на пустую бутылку из-под водки и, вздохнув, принялся разливать кизлярский «Багратион». — Взять хотя бы крепость Саксайуаман в Перу. Она сложена из гигантских, тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков, каждый из которых размером с трехэтажный дом и весит около ста пятидесяти тонн.

Чох выпил, зажевал лимончиком и положил себе на тарелку салата из сыра с чесноком и майонезом.

— Ты только представь себе, Миша, как древние мастера смогли вырубить эти глыбы, придать им форму, доставить за десятки километров, ведь им пришлось преодолевать реки, рельеф местности, затаскивать камни на гору? Как они смогли с такой точностью подогнать их друг к другу? Один из этих гигантов был в высоту восемь с половиной метров и весил триста шестьдесят тонн, как полтыщи небольших автомобилей! Ну это ладно. — Доктор наук помассировал на затылке седой, стриженный ежиком череп. — В гранитных скалах в нескольких сотнях метров от Саксайуамана выдолблен целый город — гроты, комнаты, туннели. Они образуют грандиозную пещерную систему, причем стены сотен коридоров и помещений отполированы до зеркального блеска. Но ведь, дорогие мои, это гранит, даже на современной стадии технического прогресса подобная обработка вряд ли возможна!

Пользуясь на мгновение повисшей паузой, Башуров налил всем еще по одной, а Катя посмотрела на начальство укоризненно: