Убить кукловода - Елена Малиновская

Наконец, наступил вечер отъезда. Еще утром Луциус перед уходом на службу предупредил, чтобы я была готова. Мол, завтра с самого раннего утра мы отбываем на Варрий. Это известие застало меня врасплох. Нет, я прекрасно понимала, что вскоре этот день неминуемо придет, но почему-то едва не расплакалась, услышав новость из уст Луциуса. Я была почти уверена, что кабинка межпространственного перемещения будет означать для меня окончательный конец старой жизни. Понимаю, прозвучит глупо, но все-таки во мне еще теплилась надежда, что кто-нибудь найдет меня в этой глуши и спасет. Хотя, с другой стороны — кто бы мог сыграть для меня роль принца на белом драконе? Элмер? Мальчишка, поди, до безумия рад, что выбрался живым из той передряги, и уже думать забыл о том, кто именно спас его. Альтас? Гном предал меня и вряд ли горит желанием когда-нибудь повстречаться. Стефан? Ох, Стефан…

Сердце почему-то начинало учащенно биться каждый раз, когда я вспоминала о Стефане. Странно, с чего вдруг? По сути, нас ничего не связывало. Мы были слишком разными, чтобы иметь глупость рассчитывать на общее будущее. И без того наша пара каким-то чудом продержалась целый год. Не сомневаюсь, что сейчас Стефан отыгрывается за время вынужденной верности, окружив себя целым сонмом поклонниц. Вряд ли ему грозит какая-нибудь опасность со стороны Луциуса. Тот сам признался, что возвращение Стефана на родину было нужно ему лишь для одной цели: чтобы я занервничала и начала делать ошибки, пытаясь как можно быстрее вытащить Элмера из департамента и отправиться спасать своего любовника. Что же, стоит признать, всего этого Луциус добился блестяще!

В общем, не было ничего удивительного в том, что последнюю ночь я, занятая всеми этими треволнениями, практически не спала. Простынь жгла огнем, заставляя меня вертеться, словно уж на сковородке. Подушка давным-давно улетела на пол, не выдержав моих кульбитов, но я даже не пыталась ее поднять. Мне было то холодно, и тогда я натягивала одеяло до самого носа, то бросало в пот, и тогда я откидывала его на ноги. Раздражения придавал тот факт, что рядом размеренно дышал Луциус. Ишь ты как сладко посапывает! Даже обидно.

Было уже далеко за полночь, как вдруг я замерла. В голову ядовитой змеей вползла мысль. А что, если ударить сейчас по Луциусу смертельным заклинанием? Он спит, а значит, не сможет отбить чары. Но почти сразу я с сожалением отказалась от этой идеи. Луциус — универсал. Он просто впитает мое заклинание и преобразует его, пустив на поддержание своих сил. Да и потом, как-то это… подло, что ли.

«Подло? — с сарказмом переспросил меня внутренний голос. — Доминика, ты имеешь дело с жестоким преступником. Скажи, будет ли он мучиться угрызениями совести, если когда-нибудь захочет избавиться от тебя? Нет, не будет. Ты и сама прекрасно понимаешь, что окончательно освободиться от него ты сможешь лишь в одном случае: убив. Иначе он никогда не оставит тебя в покое».

Я медленно втянула в себя воздух и задержала дыхание. Приподнялась и посмотрела на лежащего рядом Луциуса.

Спящий на потолке мотылек изредка шевелил крылышками, выполняя роль ночника. В этом тусклом свете я видела, что на губах Луциуса играла слабая улыбка. Видимо, ему снились хорошие сны. Вертикальная морщина, днем то и дело разламывающая его переносицу, сейчас совсем разгладилась. Ослабела и жесткая линия плотно сомкнутого рта.

«Убить можно не только магией, — продолжал с искушающими интонациями нашептывать внутренний голос. — Убить можно и обычным оружием. Кухонные ножи в этом доме заточены достаточно остро. Один лишь уверенный взмах — и Луциус больше никогда не потревожит тебя. Ты станешь очень счастливой вдовой».

Я с приглушенным шипением выпустила воздух из легких. Глубоко вздохнула и зажмурилась, пытаясь представить, как это будет. Выскользнуть из постели и прямо так — неодетая и босая — прошмыгнуть на кухню. Взять нож по руке. Вернуться и замереть над Луциусом, выбирая место для удара. В сердце лучше не целить. Для этого нужен опыт и сила, чтобы угодить в промежуток между ребрами. Тогда логичнее полоснуть по горлу. Наверное, Луциус начнет метаться, зажимая рану руками. Главное, чтобы в этот момент он не ударил по мне смертельным проклятьем. А возможно, он так ничего и не поймет. Умрет во сне, так и не успев осознать, что роковой удар ему нанесла новоиспеченная жена.

Картина истекающего кровью и умирающего Луциуса оказалась настолько яркой, что я невольно вздрогнула. Осторожно открыла глаза и вздрогнула вновь, на сей раз сильнее, поскольку оказалось, что он внимательно смотрит на меня.

— Налюбовалась?

Вопрос прозвучал слишком громко в тиши спальни. Он наотмашь ударил меня по ушам, и я стыдливо понурилась, словно уличенная в чем-то недостойном. Щеки предательски потеплели от стыда.

— Тебе не надо идти на кухню за ножом, — продолжил Луциус, вколачивая каждое слово в мою повинно склоненную голову. — Вот, держи.

И он перехватил мою ладонь, после чего насильно вложил в нее обжигающе ледяную рукоять кинжала. Крепко сжал свои пальцы поверх моих, не давая мне отбросить оружие подальше.

— Что только не сделаешь ради любимой супруги, — с чуть уловимой иронией проговорил Луциус. Заставил меня поднять руку и приложил острие кинжала к своей шее. Его глаза загадочно мерцали в полумраке.

Я молчала, не понимая, что он задумал. Одно было ясно: каким-то образом он понял, какие мысли не давали мне спать этой ночью. Впрочем, с его стороны было бы странно ожидать от меня иного. И без того очевидно, что я далеко не в восторге от неожиданного замужества и проблем, связанных с этим.

— Ты когда-нибудь убивала человека? — спросил меня Луциус, продолжая прижимать кинжал к своему горлу.

Я лишь отрицательно мотнула головой, не пытаясь ответить вслух. От волнения голос совершенно отказался служить мне.

— Нож — не лучший выбор для такого, — шепотом продолжил Луциус. — Это оружие спонтанности и ярости. Или же слишком сильной ненависти, когда хочешь причинить человеку как можно больше боли. Будет слишком много крови. Если твоя рука не дрогнет и ты полоснешь по сонной артерии достаточно сильно, то тебя окатит настоящим фонтаном. Придется принять душ, а это потеря драгоценного времени.

Меня передернуло от отвращения. Во рту поселился мерзкий привкус чего-то тошнотворного.

— Магия убивает чище. — Луциус лишь усмехнулся, заметив мою реакцию на его слова. — При использовании смертельных чар у тебя нет необходимости смотреть в глаза приговоренному человеку, видеть, как из них уходит жизнь и они стекленеют. Однако в холодном оружии тоже есть своя… прелесть. Видеть предсмертную агонию, в буквальном смысле умыть руки в крови врага… Как говорится, кому что ближе. Но, право слово, я удивлен. Не думал, что ты выберешь именно такой путь развития наших отношений. Почему-то мне казалось, что ты относишься ко мне лучше.

Я попыталась отвести руку от горла Луциуса, но он не дал мне это сделать. Напротив, с такой силой сжал мои пальцы, что я с трудом удержалась от вскрика боли. Расширенными от ужаса глазами я наблюдала, как лезвие кинжала прочертило первую, пока еще неглубокую царапину по шее мужчины. Та моментально вспухла несколькими капельками крови.