На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой - на Первую Галактическую - Олег Таругин

Но на сей раз они уже ничем не могли навредить десантникам: разозленный гибелью боевых товарищей и особенно замполита, комбат решил отныне действовать со всей возможной жесткостью и решительностью. И перехваченный вражескими атмосферниками бот, зашедший на посадку за полчаса до подлета основных сил, преподнес им весьма неприятный сюрприз. Пилоты перехватчиков, расстреливавшие идущий на поселок челнок, не могли знать, что старший механик «Мечты» вместе с тремя лучшими подрывниками батальона поколдовал над его гравидвигателем, истратив при этом почти всю оставшуюся в наличии пластиковую взрывчатку и весь запас русского мата.

Получив несколько попаданий, поврежденная машина завалилась набок и спикировала на аэродром, однако своей победе пилоты радовались недолго. Переданная с орбиты картинка оказалась не слишком четкой, мешал дым, но было ясно, что рвануло знатно. Офицеры видели снесенные ударной волной ангары, опрокинутые летательные аппараты и быстро расползающееся густое облако дыма от горящего топливохранилища.

А потом капитан Истеррус сухо сообщил, что «посылка доставлена», и передал на терминал комбата еще одну сделанную с орбиты запись, которую Крупенников с определенной долей злорадства приказал распространить среди участвовавших в боях офицеров. Поднявшееся над территорией последней базы ящеров зловещее грибообразное облако, по его мнению, должно было поддержать их боевой дух и утвердить в мысли, что гибель боевых товарищей не останется безнаказанной.

Когда вооруженные дикие варвары ворвались в здание Центра и начали громить все подряд, Фил Зим изрядно испугался. Испугался, естественно, за себя. Пойди пойми, как эти предки поступят по отношению к нему? Впрочем, а за кого ему еще бояться-то?! Не за лаборантов с эмэнэсами же? И уж, конечно, не за запертый в бараках биологический материал…

Открыв рот, он смотрел передаваемые камерами внешнего наблюдения «прямые репортажи». Смотрел и поражался жестокости и дикости, внезапно вторгнувшейся в его мир. Мир стерильных лабораторий, выверенных экспериментов, статистических корреляций и контрольных групп.

Фил зачарованно смотрел на спокойные и умелые действия солдат, без раздумья и рефлексий убивавших «чешуйчатое мясо» – так руководитель эксперимента называл полуразумных слуг-ящеров. А потом он вдруг понял: убийцы ищут его. Это несомненно. Но кто, кто и как навел их на Экспериментальный центр?! Откуда они узнали?

Впрочем, это второй вопрос. Первый звучит иначе: как остаться в живых? Можно, конечно, продать себя и жизнь подороже. Например, сразу потребовать встречи с командованием этого… как его? Батальона, что ли? Какое, кстати, угрожающее слово – батальон. Батальон, баталия… Да, так вот, потребовать встречи и поставить на место этих предков, не заслуживающих даже права называться Согражданами. Они слишком опасны для того, чтобы жить в мире всеобщего мира.

Однако есть нюанс. Фил был хорошим психологом. Впрочем, нет. Он был ОЧЕНЬ хорошим психологом. Ему было достаточно посмотреть на движения человека, чтобы моментально провести поведенческий анализ личности. Он успевал сделать выводы быстрее любого компьютера. Прав, Зиг, прав – наше бессознательное – самый мощный вычислительный центр во всей Вселенной. Никакие компьютерные программы, даже интеллектуальные, никогда и ни при каких условиях не смогут заменить интуитивных цепей принятия решения.

Вот и сейчас бессознательное подсказывало… нет, не так, не подсказывало – орало, захлебываясь мутной пеной паники: беги, беги, беги! Спасайся! Прячься! Фил откуда-то знал – если те, кто идет сюда с оружием, поймут, что он – это именно он, то его просто-напросто убьют. И хорошо, если сразу. А то ведь могут сделать, как с тем ящером. Сначала ранить, а потом бесстрастно добить выстрелом в голову.

Что же делать? Как быть-то?

Решение, решение… Где же решение? А что если?

Фил лихорадочно скинул с себя халат, затем одежду, раздевшись донага. Заскочил в комнату, прилегавшую к кабинету. Место одной из стен занимало огромное зеркало Гизелла. Ученые называли его «глаз шпиона», в шутку, разумеется. С одной стороны зеркало, с другой – прозрачное окно. Как так? Да очень просто. Древнейшее изобретение, между прочим. Мало кто из персонала знал, что это никакое не зеркало. Просто одно помещение освещено чуть ярче, чем другое. Достаточно сменить яркость и… И теперь Фил может лежать на полу, изображать из себя испытуемого и наблюдать за противоположной комнатой. Ловкость рук, и никакой фантастики, между прочим.

А вот и они! Дверь осторожно отъехала в сторону, в щель просунулось короткое дуло. Интересно, что это? Автомат? Пулемет? Плазменная винтовка? Фил никогда не разбирался в системах оружия. Это ему было не интересно. Между прочим, зря.

Поскольку, если б он интересовался оружием, то знал, что не стоит заинтересованно еле-дить за скачущим по кабинету темным мячиком, влетевшим сквозь щель. И понял бы, зачем закрылась дверь.

А затем…

Что-то вспыхнуло ярче солнца и больно ударило по ушам. Если бы ад существовал, то он был бы именно такой, в виде светошумовой гранаты. Только вечной. Свет, превращающийся во тьму. И дикий грохот, разрывающий голову как спелый арбуз. От перепонки до перепонки. От мозжечка до лобных долей.

Он даже не понял, как ему все-таки повезло. Не пришлось идти босиком по осколкам не выдержавшего акустического удара «шпионского глаза». Бойцы просто волоком протащили по ним бесчувственное тело бывшего руководителя эксперимента, да и дело с концом.

Никаким тонким психологом не нужно быть, чтобы понять, кто это бездыханный валяется на усеянном осколками полу. А не надо было халаты с бейджиками по кабинету раскидывать и трусы с нашивкой «Фил Зим». Утилизаторы отменили, что ли?

Лучше бы не раздевался, а сразу сдался. Тогда двум русским офицерам в боевых скафандрах и разгерметизированных шлемах не пришлось бы морщиться от вони. Сфинктерам по фигу на звания и научные степени. Они расслабляются, когда сочтут нужным…

Высадка прошла на удивление гладко. Гравилеты приземлялись прямо на территории Экспериментального центра, уставшие – и оттого порядком озверевшие – десантники выскакивали наружу, практически не встречая сопротивления. Немногочисленную внешнюю охрану смяли за несколько минут, не потеряв при этом ни одного бойца и не захватив ни одного пленного. Рассредоточившись по территории, десантники занялись прочесыванием, без разбору сгоняя всех обнаруженных в какой-то ангар, окруженный кольцом бронетехники. Нашли и несколько сотен агронцев, содержавшихся в бараках в самой дальней части научной базы. Пленников охраняли ящеры, правда, не ставшие уже привычными трехметровые чудища, а более мелкие, в рост человека и очень подвижные и прыгучие. Впрочем, ума у них оказалось ничуть не больше, нежели у собратьев, так что бой не затянулся. Рептилий просто оттеснили от строений и выгнали прямо под перекрестный огонь пары бээмдэ.

Бывших узников пока оставили в бараках, выставив охрану не столько для защиты, сколько предупреждая самосуд – люди, несмотря на слабость и «усеченный» геном, горели желанием расквитаться с мучителями. Не все, конечно, а лишь те, кто не превратился в полузомби, не выдержав издевательств экспериментаторов. Пожалуй, в иной ситуации Харченко с удовольствием так бы и поступил, но сейчас особист имел на пленных самые серьезные виды, надеясь с их помощью выйти наконец на верхушку пресловутого Ученого Совета. Потому он распорядился накормить людей и оказать кому нужно медпомощь, приставив следить за выполнением приказа отца Евгения. Сам же Сергей, переговорив с комбатом, прихватил нескольких наиболее толковых офицеров и занялся сортировкой пленных.