Несовершенный человек. Случайность эволюции мозга и ее последствия - Гари Маркус

Тут наш марсианский друг запутается еще больше. Если люди в принципе пытаются максимизировать свое благополучие, зачем же они делают столько такого, что в перспективе никак не обещает большого или длительного счастья?

Пожалуй, вряд ли что-то озадачит марсианина больше, чем огромное количество времени, которое люди тратят перед телевизором. В Америке в среднем 2-4 часа в день. Если учесть, что средний человек бодрствует всего 16 часов, проводит на работе по меньшей мере 8, то это гигантская часть свободного времени среднего человека. Тем не менее день за днем аудитория поглощает шоу за шоу, по большей части истории сомнительного качества, о вымышленных персонажах, или изрядно приукрашенные «реальные» портреты людей в невероятных ситуациях, в которых обычный человек вряд ли когда-либо окажется. (Да, общественное телевидение транслирует некоторые хорошие документальные фильмы, но они никогда не получают таких рейтингов, как сериалы «Закон и порядок», «Остаться в живых» и т.д.) И вот в чем прикол: всю эту галиматью смотрят обычно менее счастливые люди по сравнению с теми, кто не тратит слишком много времени на телевизор. Подобный просмотр телепередач может ненадолго поднять настроение, но в перспективе час перед телевизором – это время, которое можно было бы использовать на другие занятия – на спорт, работу, хобби, заботу о детях, помощь людям, дружеское общение.

И разумеется, есть химические вещества, специально придуманные для мгновенного доступа ко всему механизму вознаграждения. Они непосредственно стимулируют участки мозга, отвечающие за удовольствие (к примеру, nucleus accumbens – центр подкрепления). Конечно, я говорю об алкоголе, никотине и наркотиках, таких как кокаин, героин, амфетамины. Тут интересен не сам факт, что они существуют (практически невозможно создать основанный на химических процессах мозг, неуязвимый при этом для махинаций находчивых химиков), а степень, до которой люди подвержены злоупотреблениям ими, даже понимая, что в перспективе это угрожает их жизни. Писатель Джон Чивер, например, признавался: «Год за годом я читал [в своих дневниках], что слишком много пью… день за днем, страдаю от приступов вины, просыпаюсь в три часа ночи с чувством абстиненции. Пьянство, его последствия, окружение и все отсюда вытекающее казались непереносимыми. И тем не менее каждый божий день я тянулся к бутылке с виски».

Как сказал один психолог, зависимость ведет человека вниз по «тропе наслаждений», когда с точки зрения временного удовольствия сиюминутные решения кажутся рациональными, хотя отдаленные последствия часто разрушительны.

Даже секс в этом смысле – повод задуматься. То, что это источник наслаждения, наверное, ни для кого не секрет: если бы секс не был радостью для наших предков, нас с вами здесь просто не было бы. В конце концов, секс – прямой путь к зачатию, а без этого не было бы жизни. Без жизни не было бы ее возобновления, и легионы «эгоистичных генов» остались бы не удел. Напрашивается мысль, что создания, которые наслаждаются сексом (или по крайней мере стремятся к нему), размножаются интенсивнее остальных.

Но иметь вкус к сексу – не значит заниматься им непрерывно, забыв обо всем на свете. Мы все знаем истории политиков, священников и простых людей, разрушивших собственные жизни в неотступной сексуальной гонке. Так что логично, если марсианин задастся вопросом относительно нашей современной потребности в сексе: а не преувеличена ли она, как наши потребности в сахаре, соли и жирах?

И марсианин неизбежно пришел бы к осознанию, что хотя глубинная идея удовольствия как мотиватора имеет здоровое зерно, система удовольствия в целом – клудж, от начала и до конца. Если назначение удовольствия – направлять нас на удовлетворение потребностей наших генов, то почему же люди пускают на ветер столько своего времени, занимаясь тем, что не отражает их потребностей? Конечно, есть мужчины, прыгающие с парашютом, чтобы впечатлить дам, но многие из нас с риском для себя катаются на лыжах, сноуборде или гоняют на автомобиле, даже когда никто на нас не смотрит. Когда столь существенная часть занятий человека способствует тому, что ставит под угрозу его «репродуктивное благополучие», этому должно быть объяснение.

И оно действительно есть, только суть его не в оптимизации, а наоборот, в неуклюжести мозга. Первая причина нам уже знакома: мозговые аппаратные средства, управляющие удовольствием, как и в значительной степени вообще устройство психики, имеют двоякую природу. Лишь некоторые наши удовольствия (такие, наверное, как чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы) происходят от рассуждающей системы, но основная их часть – нет. Большинство удовольствий идет от атавистической рефлексивной системы, которая, как мы видели, достаточно недальновидна, и, если сравнить эти две системы, перевешивает все-таки последняя. Да, я могу получить некоторое чувство удовлетворения, если откажусь от крем-брюле, но это удовлетворение меркнет в сравнении с кайфом, пусть кратковременным, который я получу, съев его.[50]Мои гены были бы здоровее, если бы я пропустил десерт. Дольше сохранялись бы артерии, что позволяло бы мне зарабатывать больше денег и лучше заботиться о моих потомках. Но эти самые гены из-за их недальновидности оставили меня с мозгом, которому не хватает мудрости, способной преобладать над животной частью мозга, доставшегося от прошлых эпох.

Вторая причина более хитроумна: центр удовольствия не строился для таких, как мы, созданий, разбирающихся в культуре и технике. Большинство наших механизмов получения удовольствий достаточно примитивны, и в конечном итоге мы научились быть умнее их. В идеальном мире (по крайней мере с точки зрения наших генов) участки нашего мозга, которые решают, какое занятие доставляет нам удовольствие, были бы чрезвычайно разборчивы, реагируя лишь на то, что действительно полезно для нас. Например, фрукты содержат сахар, а млекопитающие нуждаются в сахаре, следовательно, в ходе эволюции у нас должен развиваться вкус к фруктам. Но эти самые рецепторы, воспринимающие сахар, не могут определить разницу между настоящими фруктами и синтетическими, содержащими аромат без питательной ценности. Мы, люди (в целом, а не по отдельности), придумали тысячи способов обманывать наши центры удовольствия. Языку приятен сладкий вкус фруктов? Ага! Предложить вам мармелада? Лимонада? Фруктового сока с искусственными ароматизаторами? Сочная дыня, возможно, и хороша для нас, но леденцы со вкусом дыни нет.

И леденцы с ароматом дыни – это только начало. Огромная часть ментальных механизмов, которые мы используем для распознания удовольствия, точно так же примитивны, и их легко обмануть. В целом наши детекторы удовольствия склонны реагировать не просто на конкретные раздражители, которые могли быть желанными в условиях жизни наших предков, а на целый ряд других стимулов, которые несут мало пользы нашим генам. Например, механизмы, обеспечивающие наслаждение сексом, провоцируют нас заниматься им, что легко может предвидеть любой разумный эволюционный психолог. Но не просто, когда секс ведет к размножению (самая ограниченная настройка, какую можно вообразить) или даже к созданию пары, но гораздо в более широком смысле: практически в любое время, при любых обстоятельствах, и парами, и втроем, и соло, с людьми своего и противоположного пола, с отверстиями, предназначенными для зачатия, и с частями тела, не имеющими к нему отношения. Всякий раз, когда люди занимаются сексом без прямой или косвенной задачи воспроизводства, они водят свои гены за нос.