Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта - Марк Фурман

В расследовании таких эпизодов нет мелочей. Крайне любопытна необычность ситуации, которую в конце концов разгадали судебно-медицинские эксперты. Случай показателен тем, что судебные медики с помощью новейших достижений медицины, биологии и криминалистики могут подняться над тайной в ситуациях невероятно запутанных и исключительных.

* * *

Передо мной два экспертных заключения. Каждое подробное, обстоятельное, набранное когда-то на пишущей машинке на теперь уже пожелтевших от времени страницах. В свое время эти экспертизы взбудоражили многих медиков и юристов. Давняя та история – трагическая и загадочная – была связана со смертью видного профессора – хирурга Александра Владимировича Константинова. Разные высказывались точки зрения, разные были суждения.

Да и теперь время от времени о том случае вспоминают, его рассказывают молодым экспертам. И не просто как занимательную легенду, а как исключительный случай. Сразу же и познакомлю с ними – судебно-медицинские эксперты Л. М. Фридман и А. Л. Федоровцев.

Давно знаю каждого, доводилось нам и работать вместе. Обратился сначала к Фридману:

– Лев Михайлович, ведь ты проводил экспертизу, связанную со смертью на охоте профессора Константинова? Расскажи, пожалуйста, поподробнее, а то, помнится, слухи ходили самые разные, противоречивые. Конечно, все записано в документах – вот они передо мной, но все-таки лучше узнать о случившемся не из официальных бумаг, а от тебя лично, из первых уст.

Замечу, что Лев Михайлович как рассказчик великолепен. Впрочем, он великолепен во всем, чем занимается, – будь то судебная медицина или его давняя страсть – автомобили, где каких-либо тайн для Фридмана просто не существует.

Подумав, он ответил:

– В общем-то я не против. Но не сегодня. День выдался суматошный, с раннего утра возился с машиной, потом две комиссионные экспертизы в разных местах города. Заходи-ка во вторник в наше бюро. Я как раз дежурю, там и поговорим.

Вечером во вторник я подошел к большому темному зданию бюро. На первом этаже светилось лишь одно окно – в комнате дежурного эксперта. Обстановка самая что ни на есть рабочая: стол, несколько стульев, телефон. Правда, комната не без удобств – в углу на тумбочке маленький цветной телевизор, тут же старый кожаный диван, на котором сидело не одно поколение судебных медиков.

Лев Михайлович, видимо, заранее настроился на нужную волну. Сообщив, что пока в городе все спокойно, он включил электрочайник, достал пачку чая. Мы расположились на поскрипывающем диване, заварили покрепче чай, и Фридман начал свой рассказ.

* * *

Как и любой из опытных врачей-хирургов, Александр Владимирович Константинов был весьма популярен у народа. Больные чувствовали себя спокойнее, если знали, что их будет оперировать именно Константинов. Трудился он в нейрохирургии – одном из самых сложных разделов медицины – и не без успеха: процент удачных операций был у профессора куда выше, чем у коллег.

Еще будучи студентом, Константинов увлекся хирургией. На третьем курсе он пришел в научный кружок, где трудился самозабвенно, с большим увлечением. Вполне логично, что после окончания медицинского института его оставили в аспирантуре. Через три года он защитил кандидатскую диссертацию, начал собирать материалы для докторской. В Нижнем Новгороде Константинов стал профессором, а дальше обычная история: молодого талантливого ученого заметила Москва. Его пригласили в один из ведущих научно-исследовательских институтов по нейрохирургии и, хотя Александр Владимирович поначалу колебался, убедили в конце концов тем, что именно здесь он принесет наибольшую пользу отечественной медицине.

Наверное, ни один из уважающих свою профессию ученых-практиков не устоит перед подобным аргументом, и Константинов переехал в столицу. Однако связи с нижегородцами не терял. Когда звали, приезжал консультировать в сложных ситуациях, участвовал в операциях, охотно выступал время от времени с докладами на научных собраниях.

Той зимой он получил из Нижнего Новгорода письмо.

Начав с обычных медицинских новостей да приветов, приятель-хирург между строк бросил фразу о том, что в Дальнем лесу на севере области появились кабаны. То был заранее продуманный и тонко рассчитанный удар.

– Кабаны?! – хмыкнул Константинов. – Да их там никогда не было. Водились лоси, всякая мелочь вроде зайцев и лис, когда-то забредали медведи из кировских лесов, но чтобы кабаны.

Страстный охотник, Александр Владимирович не раз бывал в этом лесу. Он вспомнил добродушного егеря Скворцова, которого все звали попросту Петровичем, и вскоре чувство тоски по тем знакомым заповедным местам овладело им. Константинов не выдержал и позвонил в Нижний Новгород.

Надо ли говорить, как там ждали этого звонка! Охоту наметили на конец декабря, за неделю до Нового года. Выехать профессор решил в четверг после обеда, полагая, что к десяти вечера он уже будет на месте. Заранее подготовил все необходимое: полушубок, две пары валенок, сшитый по особому заказу ватный военный комбинезон – подарок когда-то прооперированного им генерала. Поверх всего в багажник «Волги» легло охотничье снаряжение – пятизарядный автоматический «браунинг» двенадцатого калибра и несколько коробок с фирменными итальянскими патронами – память о прошлогоднем международном симпозиуме по хирургии.

Лев Михайлович как опытный рассказчик вел свое повествование плавно, не спеша. – Сам я не охотник, а только рыбак, – произнес мой собеседник. – Это, считай, забава рангом пониже. Если предположить, что среди охотников, как в боксе, есть свои весовые категории, то Константинова я бы отнес к тяжеловесам. Вот скажи: купил бы ты на скудные валютные средства в заграничной командировке импортные патроны? То-то и оно. В этом деле он был настоящий фанат.

Пусть не удивляет читателя, что подробности той давней истории Фридман знал до мелочей. Впрочем, это и неудивительно: как судебно-медицинский эксперт он около двух недель занимался этим делом. Вник в его суть по-настоящему профессионально, вписал навечно в свою биографию, сумев разглядеть то, на что другой человек не обратил бы внимания.

В пятницу поздним вечером на стареньком «УАЗе» охотники добрались до Дальнего леса. Здесь среди березовой рощи стоял крепкий бревенчатый дом. Егерь Скворцов, предупрежденный о визите заранее, уже ждал гостей. Он обнял каждого поочередно, задержав в объятиях чуть дольше других Константинова. Все-таки долго не виделись эти люди, испытывавшие друг к другу искренние взаимные симпатии. Вскоре хозяйка внесла в столовую кипящий самовар, и все расселись за большим деревенским столом. Приехавших было пятеро: трое хирургов из нижегородской клиники, где раньше работал Константинов, главный врач местной участковой больницы и, наконец, сам профессор.

* * *

День охоты выдался особенным, будто по заказу. Вчерашняя метель сменилась легким бодрящим морозцем. Когда охотники, выйдя из дома, собрались в кружок перекурить, первые солнечные лучи уже пробивались сквозь заиндевевшие деревья, ложились с безоблачного чистого неба на ближние поляны. Скворцов, как полагается хозяину, встал раньше других и вывел из гаража предназначенный ему для службы дребезжащий «газик», потом выпустил из сарая двух резвых охотничьих собак. Ждали загонщиков, вскоре появились и они – все местные, приятели Скворцова.