Горничная особых кровей - Агата Грин

— А волосы-то какие, — прошептала Маришка, продолжая изучать молодую женщину. — Коса с мою руку толщиной! Я бы такую прическу могла сотворить из них!

Гримми еще не поняла, что наша мастерица перевоплощений нацелилась на нее. Женщина нервно передернула плечами.

— Конец разговорам. Нужно прибраться, пока не вернулась Элайза.

— Приберемся. — Маришка, не отрываясь, глядела на управляющую, ее глаза возбужденно блестели. О, я знаю это ее состояние. Она уже видит Гримми преображенной.

— Что так смотришь, Маришка? — с подозрением прищурилась Гримми. — Мы должны убираться!

— И уберемся! Но позволь мне сначала что-то тебе показать.

— Что?

— Тебя!

Маришка умудрялась прекрасно ориентироваться в хаосе, который настал в гардеробной. Она была то здесь, то там, перебирала платья, искала туфли, подбирала косметику — и при этом что-то складывала в шкафы, что-то откладывала для примерки. Мы же с Гримми просто прибирались. Занятая уборкой, я раздумывала, что же за человек наша управляющая.

Думаю, нелегко было молоденькой Лилиан Гримми бросить родителей и уехать. Но она доверилась владетелю, доверилась своим чувствам и ошиблась. Эта ошибка ей многого стоила. Оттого Гримми и перемкнуло на правилах, приличиях и традициях. Она вбила себе в голову, что никогда больше не сделает ничего безнравственного. Так она и стала строгой озлобленной Грымзой, потерявшей женскую привлекательность.

— Регинка!

— Иду!

Я подошла к шкафу, на дверце которого было зеркало. Перед зеркалом стояла Гримми… Нет, не Гримми, а юная девушка: Лилиан, Лили. Маришка и правда кудесница: она не сделала ничего особенного, но наша управляющая стала выглядеть гораздо моложе и привлекательней. Так удачно был подобран цвет платья, в которое Маришка обрядила Лилиан, что глаза управляющей выделились на лице. Маришка собрала золотую копну волос Гримми в пучок, и отпустила небрежно несколько прядей, чтобы те обрамляли лицо, чуть скрадывали пухлые щечки. Губы Лилиан, обычно поджатые, стали под слоем помады соблазнительно-пухлыми, обозначилась их красивая форма. Декольте позволяло оценить безупречность бело-розоватой кожи.

— Вот такая ты настоящая, — проговорила удовлетворенно Маришка. — А не та ведьма, которую мы видим по утрам.

Гримми вздрогнула, будто очнувшись от наваждения, и покачала головой. Тяжелый узел волос на затылке распался, слетела на плечи заколка.

— Ну вот, испортила момент! — расстроилась я.

— Ничего я не испортила! Лилиан — а можно звать тебя Лили? — ты в красивом платье гораздо интереснее смотришься, чем Элайза.

— Пора прибираться, — только и сказала управляющая. Она быстро сняла с себя платье, стерла тыльной стороной ладони помаду с лица. Я видела, как меняются цвета ее ауры.

Она и корит себя за откровенность с нами, и радуется, что высказала нам то, что ее гложет. А еще она никак не может поверить, что все еще молода, что все еще привлекательна, и что у нее тоже все впереди.

«Хорошо, что мы сегодня так поговорили. И Гримми, и мне было необходимо выпустить пар», — подумала я и в который раз за день коснулась кристаллов на брошке. Они нагрелись.

Не в эо-ши ли причина того, что я сегодня такая вспыльчивая? Я подошла к зеркалу на дверце шкафа. Кристаллы стали еще темнее, приобрели почти темный цвет. Они ожили на мне…

— Продолжаем уборку! — объявила управляющая. Она наскоро заплела волосы в косу и снова стала строгой.

Не страшно, изменения уже начались. Гримми вспомнила, что она женщина. Чувствую, скоро это вспомнят и мужчины в особняке.

Владетель вернулся поздно вечером. К его возвращению я на всякий случай «заказала» правильный ужин у одного из помощников Гу (сам бы Гу непременно утяжелил солью и специями любое блюдо), прибралась в его покоях, используя роботов-уборщиков, и хорошо проветрила все комнаты. Даже ванну начала набирать.

Выйдя навстречу «хозяину», я улыбнулась так, как требует этикет. Мелок, сидящий на плече Малейва, зашипел:

— Не нрависся.

— Неправильно, Мелок, — спокойно ответила я. — Нужно говорить: «Не нравишься».

— Дура!

Понги очень старался выглядеть агрессивным, но у него не получалось: такое создание при всем желании не может выглядеть злобным. Поэтому я лишь умилилась в очередной раз. Зверек спрыгнул на пол и убежал под стол.

— Это чудесно, — произнес владетель полу восхищенно, и подошел ко мне. Его внимание было приковано к эо-ши на моем воротнике. Осторожно, чуть ли не благоговейно, центаврианин коснулся кристаллов. — Они живут. Они прекрасно себя чувствуют на тебе, горничная. Им нравится. А как ты себя чувствуешь? Есть изменения?

Я помедлила с ответом.

Эо-ши подействовали на меня сразу, и очень интересным образом. Я сегодня весь день себя чувствовала как раньше, до лишения титула. Я говорила прямо, что думаю, не нервничала и не беспокоилась, забыла о том, что нужно сдерживать эо.

Эо-ши подарил мне восхитительное чувство внутренней свободы, когда можно не опасаться внезапно нагрянувших воспоминаний, приступа или выброса эо.

— Есть, — ответил владетель сам себе, и его пальцы соскользнули с накопителя, коснулись моей шеи. — Что ты чувствуешь сейчас?

— Жар, — проговорила я, прислушиваясь к ощущениям. Пальцы альбиноса были прохладными, но почему-то они заставили мою кожу гореть, и где-то внутри начали распускаться огненные цветы.

— Великолепно! Тебя бы с радостью приняли в академию Жизни на Горунде или в любое другое заведение для эо-одаренных.

— Не надо, — отстранилась я. — Не говорите мне об академиях и эо-одаренных, светлейший.

Мужчина понял, что я имею в виду.

— Я знаю, что для тебя самое ценное, горничная — возможность самой управлять своей судьбой. И я дам тебе эту возможность. Птичка сможет улететь, куда пожелает.

— Светлейшие любят раздавать обещания, но не любят их выполнять.

— Ты имеешь дело с Гоином Малейвом, горничная. Я не раздаю пустых обещаний.

— От того, что вы это так пафосно произнесли, я вам больше верить не стала, светлейший.

— Ты худший мой работник, горничная, — произнес альбинос, но весь его вид говорил о том, что мои слова ему по нраву. — Но мне всегда были интересны люди, которые не проживают жизнь, а горят ею. Что же в вас такого, откуда берется такая сила эмоций? Откуда этот огонь?

Снова владетель коснулся меня, легко и осторожно. Пальцы огладили подбородок, поднялись к щекам. Мужчина аккуратно взял мое лицо в свои ладони, как чашу, и приблизился.

Я не успела даже почувствовать наше сближение, как альбинос резко убрал руки и отошел. Что-то словно оттолкнуло его от меня.