Первая работа - Юлия Кузнецова

– Ты становишься занудной, как твоя мать, – закатила глаза Катя и, порывшись в сумочке, достала табличку с номером своего телефона. На табличке помимо номера был изображен Терминатор и красовалась надпись: «I’ll be back».

– А она, кстати, дома? – поинтересовалась Катя.

– Нет…

– Елки, – расстроилась моя фея-крестная. – Кто же меня выслушает?!

– Я могу, – неуверенно сказала я.

– Кто обласкает, кто пригреет на груди, кто скажет ободряющее слово?! – продолжала причитать моя фея, а потом, прервав себя на полуслове, деловито спросила: – А суп у вас какой сегодня?

– Куриный… Ну, лапша.

– Это дело! – оживилась Катя. – Пошли, похлебаем!

Кстати, твоя мамуля сказала, у тебя перерывчик в твоей супер удачной работе? Может, тебе Гусю на пару недель подкинуть? Поучишь его хорошим манерам… Он по-русски не умеет спасибо говорить, может, по-испански получится. Научишь его, в какой руке держать нож, а в какой – вилку! Как по-испански «нож»?

– Нет уж, спасибо, – покачала я головой, перекладывая пакетик с подарком в другую руку, чтобы найти ключ от двери в подъезд. – А работа у меня не суперудачная.

– А это что? – заинтересовалась Катька, забирая у меня пакетик. – О-о-о! Это же «Флёр»! Настоящий? Не подделка? Ничего себе! Масяня, можно открою?

Не дожидаясь ответа, Катя отвинтила крышечку, поднесла к носу и промычала:

– М-м-м… Ка-а-айф! Кто подарил?!

– Ученица, – буркнула я. – Лифт вызовешь?

– Что-о? – не поверила Катя. – «Флёр»?! О нем писали в «Гламуре»! Им еще эта актриса пользуется… как ее? В общем, «Флёр» сейчас на пике популярности. В каждом магазине есть!

Я покачала головой и нажала на кнопку лифта.

– Я думала, ты только в продуктовых магазинах проверяешь товар, – тихо сказала я.

– Классные штуки я отслеживаю везде, – заявила Катя и поднесла духи к шее. – Можно пшикнуть? – Она нажала на кнопочку.

Дома Катя продолжала расхваливать духи:

– Чудесный запах! Так пахнут весной одуванчики!

Сорвешь стебель, разломишь пополам и нюхаешь…

Помимо воли запах начал мне нравиться. Я вспомнила, как в детском саду мы на прогулках уходили за веранду и там разгребали мокрые прелые листья и срывали первые травинки, вылезшие из-под снега.

– Повезло тебе с начальством, – заключила Катя, снимая куртку и пшикая на нее духами.

– О да! – взорвалась я и выложила Кате про то, как меня ненавидит Данкина няня.

Катя сидела на стуле, расшнуровывала кроссовки, слушала. А потом заявила:

– Помнишь, когда Егор ушел, я устроилась работать на склад?

Я кивнула.

– Я комплектовала вещи для интернет-магазина детских товаров, – продолжила Катя и, помолчав, добавила: – Мы с одной девчонкой работали в каком-то гараже… Туда еще надо было добираться по длинным темным тоннелям.

Идешь, а вокруг вещи, запакованные в полиэтилен. Мебель, детская одежда. И лампочка тусклая на потолке мигает…

Я содрогнулась.

– Начальник как-то пришел пораньше, – прошептала Катя, – и попросил Наташку, так звали мою напарницу, сходить за кофе. Там рядом была заправка, можно было купить кофе в бумажных стаканчиках. Она ушла… А меня он попросил достать ванночку детскую с какой-то полки.

Такую розовую. Там была нарисована «Хеллоу Китти» и написано… «I love you». Я потянулась за ней и почувствовала ледяную ладонь начальника на спине. Под свитером.

Катю передернуло от отвращения.

– Я даже не поняла, в чем дело. Он просто провел ладонью по моей спине и прошептал: «Ты же не хочешь быть уволенной за кражу?» Я так перепугалась… Мне сердце чуть грудь не прожгло. Я дернулась вперед, вбок и побежала. Он не догонял. Но коридор был длинный. И лампочка еле светила. Я задыхалась. При выходе я врезалась в Наташу. Джинсы у меня были залиты кофе, а куртку я забыла на складе. Наташка сначала закричала на меня. А у меня зубы стучат. Еле смогла выговорить: «Он… там… пристает. Не ходи!» И убежала к метро. За курткой так и не вернулась. К счастью, кошелек носила в сумке на поясе…

Катя замолчала. Я боялась вымолвить хоть слово.

– Ну чего? Лапшу погреешь? – с трудом улыбнувшись, спросила Катя. – Только не перегрей. Терпеть не могу разваренные шмяки-шмуки.

Я отвернулась, чтобы она не видела моих слез. Взгляд упал на радужную коробочку, которую Катя торжественно водрузила на подзеркальник.

– Катька… Эти духи. Забери их. Пожалуйста.

– С ума сошла? – растерялась Катя. – Это твой подарок.

– Теперь твой.

– Давай я тебе что-то взамен отдам? – неуверенно предложила Катька.

– Лапшу погрей сама, – заставила я себя улыбнуться. – А Гусю, если хочешь, привози.

Выпал первый снег. Потом растаял и снова повалил: пышный, густой, настоящий. Машины во дворе стали похожи на котят с мордочками, забрызганными молоком.

Тридцать первого декабря родители пришли с работы пораньше и сразу начали ругаться.

– Ты не купил никакого салюта! – возмущалась мама. – Даже самых крошечных петардочек!

– Но тебе ведь никогда не нра… – начал папа, но мама перебила его и возмутилась:

– И ананаса тоже нет!

– Ананаса? – опешил папа. – Смеешься? Давай уж сразу купим чугунный мост. Ань! Когда мы в последний раз покупали ананас?!

– А ты вспомни!

– Э-э-э…

– Вот именно! Ты ни-че-го не помнишь! А на ананасы в магазинах сейчас большие скидки!

Мне казалось, что мама сердится на него за что-то другое, а прицепилась к ананасам и салюту, который никогда не ходила смотреть. Но за что? Я не могла разгадать.

Вчера они спорили из-за елки: папа купил настоящую, «чтобы пахло лесом», а мама ругала его за иголки, которые елка, будто бы в знак приветствия, начала разбрасывать уже с порога. Но перед сном, когда они опять смеялись над папиной «криокамерой», то договорились, что папа сам будет подметать опавшую хвою («И съедать», – добавил папа).

Чем же мама недовольна?

– Я куплю ананас! – пообещал папа.

– Сейчас уже не нужно! – возмутилась мама.

«Точно сердится за другое», – подумала я, а папа заглянул ко мне в комнату и прошептал:

– Сходим?

На улице летел снег, но папа – это не мама, и капюшон на меня надеть даже не пытался. Народу не было – только пара собачников и мамаш с детьми. Я долго разглядывала одну девочку в белой заячьей шапке, которая долбила лопаткой замерзшую землю…