Наследный принц - Оксана Зиентек

Либуше смущенно что-то пробормотала в благодарность, удивленная такой искренней заботой. Она-то боялась, что от нее вскоре начнут требовать отчета, когда же появится долгожданный наследник. А, получается, королева беспокоится о ней. В то время как она, Либуше, подвела всех, сама оттолкнув от себя мужа. Решив, что этим вечером непременно поговорит с Генрихом, Либуше поспешила к себе, где ее уже ждали камеристки и девушки из свиты, чтобы помочь переодеться в платье для прогулок.

Пока Либуше с невестками и свитой сопровождали королеву на прогулке, к Генриху в кабинет вошел принц Гуннар. Закрыв за собой дверь, брат кивнул в сторону двух кресел у камина. Место, которое Генрих использовал в своем кабинете для полуофициальных разговоров.

— Поговорим?

— Поговорим. — Генрих отложил бумаги и подошел к брату. Интересно, что там у Гуннара стряслось, что он не хочет это обсуждать в своих покоях? Но, как оказалось, стряслось не у брата, а у него.

— Генрих, — начал Гуннар немного смущенно, — у вас с женой все в порядке?

— Да, вроде бы… — Сделал неопределенный жест рукой кронпринц. — А в чем, собственно, дело?

— Да, понимаешь, мои люди в Любице предупреждают, что до князя дошли странные слухи.

— Насколько странные? — Насторожился Генрих. Не хватало еще, чтобы о его постельных делах судачили по соседним государствам. Тем более если бы кто-то раскрыл их с Либуше обман, шум поднялся бы намного раньше.

— Что ты из спальни молодой жены, буквально, не вылезаешь. А княжна, между тем, все бледнее и несчастнее день ото дня.

— Вот же ж… — Генрих завернул пару фраз и гарнизонного лексикона, но Гуннар даже бровью не повел.

— Я могу попросить Мелли и Готу порасспросить деликатненько, что и как. Особенно надеюсь на Готу, ей сложнее соврать. Но сначала решил предупредить тебя. Что там у вас и как. Но если, как ты говоришь, все в порядке у вас с женой, то, может, поговоришь с ней сам? Девочка только начала осваиваться, мало ли.

Братья еще немного поговорили немного. В какой-то момент было искушение поделиться с Гуннаром. Два старших брата всегда были близки, и если кто и поймет, то он. Но Генрих удержался. Свою задумку на первую брачную ночь он, по необходимости, обсудил только с Эриком. Но даже он не знал всех подробностей происходящего. Если бы дело касалось лично его, Генрих не постеснялся бы спросить совета. Но ведь была еще и Либуше, девочка, доверенная ему.

Проводив брата, Генрих снова взялся за дела. Это только кажется, что командующему в мирное время делать нечего. Армия — огромная, прожорливая толпа, раскиданная, к тому же, по всей стране. Тысячи людей, от желторотых юнцов до глубоких стариков-ветеранов, которым больше некуда идти. И всех надо кормить, одевать, расквартировать. Само собой, не генералы занимались такими делами. Были в армии и интенданты, и командиры, и унтер-офицеры на все случаи жизни. Даже маги были. И если где-то что-то шло не так, всегда на месте находился кто-то, способный распутать все узелки. Но если узелков становилось слишком много, то рано или поздно донесения ложились на стол Его Высочеству.

Впрочем, дело ведь было не только в армии. Генрих был и оставался, прежде всего, кронпринцем и будущим королем. Мало кто из подданных знал, что у Его Величества Эриха Пятого давненько уже пошаливает сердечко. Сорок лет правления не идут на пользу здоровью. Не зря же многих из старых друзей и соратников уже нет в живых, как бы ни выкладывались маги-целители.

Так же мало кто знал, что король, стараясь делать это как можно незаметнее, уже несколько лет как начал перекладывать то одну, то другую обязанность на кого-то из сыновей. И, понятно, Генриху доставалось больше всех. Конечно, тридцать лет — это не шестнадцать, когда принимать трон пришлось самому Эриху. Но король хотел, чтобы сын в любой момент был готов. Поэтому Генрих работал, вместо того, чтобы заниматься тем. Что все от него ожидают — улаживать отношения с молодой женой.

Кстати, о жене. Генрих тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Работа не шла, поэтому он встал и подошел к окну. Как раз сейчас, если ему не изменяет память, мама со свитой должна гулять в парке. Некоторое время принц рассматривал пеструю стайку дам. Тянущихся за величественной фигурой королевы. Нашел среди них глазами Либуше. Княжна так легко двигалась в новых платьях, словно выросла в них. Да даже если и выросла, все равно, стоит оценить то, как она пытается соответствовать новой роли.

Генрих с сомнением посмотрел на заваленный бумагами стол, вспоминая, что такого важного было запланировано на сегодня. Получалось, срочного вмешательства требовали всего одно или два дела, остальное могло подождать. Сев за стол, Генрих быстро черкнул короткую записку, всего пару строк, после чего позвонил, вызывая адъютанта.

— Ваше Высочество? — Парень, несмотря на молодость, оказался очень толковым. И принц не раз мысленно благодарил вотанских агентов, что дали ему возможность познакомиться с пареньком. Не попытайся они втянуть молодого мага и его семью в свои игры, Уве так и застрял бы на обычных для провинциала должностях.

— Отошли записку мастеру Маргитсену. На словах пусть передадут, я зайду ненадолго, пусть госпожа Маргитсен не сильно суетится.

— Слушаюсь!

Адъютант исчез за дверью вместе с запиской, а Генрих, задумавшись, начал водить карандашом по бумаге. Он начинал, черкал и снова начинал, пока на бумаге на сложился узор из цветов и листьев. Принц снова подошел к окну, наблюдая за дамами. Гуляющие уже успели отойти довольно далеко по дорожкам парка, но он снова без труда нашел глазами Либуше. Вот перед ней присела в реверансе очередная дама, которой позволили завести разговор с принцессой. «Пора уже выделить ей отдельный кабинет,» — сделал себе заметку Генрих, глядя, как Либуше выслушивает очередную даму. — «Хоть мама и считает, что девочке пока рано самой принимать просителей, не дело это».

После обеда, на который опять была приглашена куча придворных, Генрих ненадолго, как и обещал, вырвался из дворца.

— Дядя Маргитсен! — Тепло приветствовал он старого артефактора, входя в мастерскую.

— Ваше высочество, Генрих! — Встал из-за стола, радостно раскинув руки для объятий. — Какими судьбами, сынок?

— Я с частным заказом, дядя. С частным и срочным. Вот, — немного смущенно он протянул мастеру свои эскизы, — если это сделать в серебре…

— Даже так?! — Брови мастера поднялись в знак удивления. — Неужели так зацепила тебя наша новая принцесса? Или уже проштрафиться успел?

— Боюсь, и то, и другое… — То, в чем так сложно оказалось признаться даже брату, неожиданно легко рассказалось мастеру артефактов.

Мастер Маргитсен фон дер Шпее, которого, благодаря дружбе со старым графом и самом королем, принцы с детства привыкли считать чуть ли не частью семьи, молча выслушал короткое признание. Всего, понятно, принц не рассказал. Но позволил своему самому главному страху воплотиться в слова.

— Она меня боится. Крепится, делает, что может, чтобы все было как положено. А мне все время кажется, что стоит к ней притронуться, она опять замрет, как испуганный зверек.