Завещание - Джон Гришэм

Эвелин Каннингэм, ее мать, происходила измаленького городка Дели, в Луизиане. В девятнадцать лет она переехала вБатон-Руж и поступила на службу секретаршей в компанию, занимавшуюсяэксплуатацией природного газа. Компания принадлежала Трою Филану, и однажды, вочередной раз приехав сюда из Нью-Йорка, он заметил Эвелин. Очевидно, она былакрасивой женщиной и – в соответствии с провинциальным воспитанием – наивной.Всегда обладавший повадками стервятника, Трой моментально спланировал на нее, ичерез несколько месяцев Эвелин обнаружила, что беременна. Это было веснойпятьдесят четвертого года.

В ноябре того же года доверенные лица изцентрального офиса Троя устроили ее в Католический госпиталь в Новом Орлеане,где второго числа и появилась на свет Рейчел. Эвелин никогда не видела своегоребенка.

Задействовав множество адвокатов и оказавдавление на все нужные инстанции, Трой добился, чтобы девочку быстро удочерилинекий священник с женой, проживавшие в Монтане, в городке Калиспелл. У Троя вэтом штате были большие связи, так как он закупал там медь и цинк.

Приемные отец и мать не знали, ктобиологические родители девочки.

Эвелин не желала видеть ребенка и не хотелабольше встречаться с Троем Филаном. Она взяла десять тысяч долларов и вернуласьв Дели, куда, конечно, уже донеслись слухи о том, что она согрешила. Эвелинпоселилась у родителей, и все трое терпеливо ждали, когда уляжется буря. Сжестокостью, свойственной маленьким городкам, все, в ком нуждалась Эвелин,отвергли ее. Она редко выходила из дома, а со временем и вовсе заперлась всвоей темной спальне. И там, в замкнутом мирке своего убежища, эта женщинаначала тосковать по дочери.

Она писала Трою письма, но ни на одно неполучила ответа. Секретарь складывал их в папки и прятал от него. Через двенедели после самоубийства Троя один из детективов Джоша отыскал их в личномархиве миллиардера в его апартаментах.

Эвелин все глубже погружалась в свое горе.Сплетни стали затухать, но окончательно так и не прекратились. Когда ееродители появлялись в церкви или в булочной, на них начинали указыватьпальцами, шептаться, и в конце концов они тоже превратились в затворников.

Эвелин наложила на себя руки второго ноябряпятьдесят девятого года, в пятый день рождения Рейчел. Она отправилась наокраину города в машине родителей и прыгнула с моста.

Некролог и история смерти Эвелин, появившиесяв местной газете, достигли офиса Троя в Нью-Джерси, были подшиты все в ту жепапку и спрятаны.

О детстве Рейчел узнать удалось очень мало.Его преподобие и миссис Лейн дважды меняли место жительства: сначала изКалиспелла переехали в Батт, потом из Батта – в Хелену. Священник умер от рака,когда Рейчел было семнадцать лет. Она была его единственной дочерью.

По причине, которую знал только сам Трой, онрешил вторично вторгнуться в ее жизнь, когда она оканчивала школу. Быть может,он испытывал чувство вины. Вероятно, беспокоился о дальнейшем образованиидочери. Рейчел знала, Что она приемный ребенок, но никогда не интересоваласьнастоящими родителями.

Подробности неизвестны, но летом семьдесятвторого Трой встретился с Рейчел. Через четыре года она окончила Университет вМонтане. Далее начинаются сплошные пробелы в ее биографии, которые не удалосьзаполнить, несмотря на предпринятые усилия.

Нейт подозревал, что рассказать всю правду обих отношениях могли только два человека. Один из них мертв. Другая живет где-тоздесь, на берегу одной из тысячи рек, как настоящая индианка.

Он попытался пробежаться, но уже через кварталотказался от этой затеи из-за боли. Даже идти ему было довольно трудно. Мимопроехали две машины, люди, сидевшие в них, махали ему руками. Сзади послышалсяи стал стремительно нарастать какой-то гул. Он накрыл Нейта прежде, чем тотуспел что-либо сообразить. Жеви резко нажал на тормоза рядом с тротуаром.

– Бум диа! – завопил он, перекрывая ревмотора.

– Бум диа, – кивнул в ответ Нейт.

Жеви повернул ключ зажигания – мотор заглох.

– Как вы себя чувствуете?

– Все болит. А ты?

– Никаких проблем. Девушка в отеле сказала,что вы бегаете. Давайте покатаемся.

Поездке в автомобиле с Жеви Нейт предпочел бымучительный бег, однако сейчас улицы были почти пусты, поэтому можно былорискнуть.

Они проехали через центр. Жеви, как обычно,игнорировал сигналы светофора и знак “стоп”, не смотрел по сторонам и набешеной скорости пролетал перекрестки.

– Я хочу показать вам судно, – бодро сказал он.Если у него что-нибудь и болело после злосчастного падения самолета, то он неподавал виду. Нейт кивнул.

На восточной окраине города, у крутого берега,имелось нечто вроде причала. Вода здесь была мутной, на поверхности растеклисьпятна мазута. На волнах печально покачивались суденышки, являвшие собой жалкоезрелище, – некоторые были заброшены за негодностью много лет назад, другимипользовались крайне редко. Два из них, несомненно, предназначались дляперевозки скота: их палубы были разделены на грязные деревянные загоны.

– Вот оно! – воскликнул Жеви, указывая куда-тона реку.

Припарковав машину, они спустились на берег.Здесь стояло несколько рыболовецких суденышек – маленьких, с низкой осадкой. Иххозяева то ли только что приплыли, то ли собирались отплывать, Нейт так и непонял. Жеви заорал что-то, обращаясь к двоим из них, и те ответили ему, судя повсему, какой-то шуткой.

– Мой отец был шкипером, – пояснил Жеви. – Яздесь торчал дни напролет.

– А где он теперь? – спросил Нейт.

– Он утонул во время шторма.

Так, прекрасно, мысленно отметил Нейт. Значит,ураганы настигают здесь людей как в воздухе, так и на воде.

Прогнувшийся кусок фанеры был переброшен сберега на их корабль. Они остановились, чтобы полюбоваться своим судном, носившимназвание “Санта-Лаура”.

– Ну, как она вам нравится? – спросил Жеви.

– Не знаю, – ответил Нейт. Это было,разумеется, лучше, чем судно для перевозки скота. На корме кто-то стучалмолотком.

Даже если нанести слой свежей краски, это врядли существенно поможет, подумал Нейт. Судно имело по крайней мере шестьдесятфутов в длину, две палубы и мостик, к которому вели ступеньки. Оно оказалосьбольше, чем ожидал Нейт.

– Это судно арендовано только для меня? –спросил он.

– Так точно.