Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

— Ты совершенно верно заметил, Джек, — добавил он, — о тебе мы почти ничего не знаем.

Джек задумчиво грыз ногти. Спустя несколько секунд он решился:

— Ладно, ладно. Дамы и господа! Давайте шагнем вперед и обогатим нашу игру, сделаем ее интереснее.

XXXII(iii).Вот о чем они договорились. Три корзинки — легкая, средняя и трудная — сохраняются, но задания будут составляться под каждого конкретного игрока. Задания для каждого придумывают оставшиеся пятеро, они идут в бар, обсуждают все детали и составляют список. Тот, для кого придумывают задания, не должен заранее знать о сути приготовленного для него другими.

Эмилия поинтересовалась: как тот, для кого придумывают задания, может быть уверен, что с ним или с ней обойдутся по справедливости? В ответ Джолион произнес прочувствованную речь о дружбе и чести. Если даже ненадолго забыть об их врожденной порядочности, сговор всех против одного или кого-то против кого-то в конечном счете никому не пойдет на пользу. Если же кто-то из игроков предложит нечто подобное, его никто не поддержит. Мошенники никогда не процветают. Как аукнется, так и откликнется.

Великодушный сторонний наблюдатель мог бы лишь предположить, что Джолион не успел обдумать всех последствий их шага и довести их до логического завершения.

XXXIII(i).Вернулся я домой в начале третьего и нашел послание гостьи — оставила мне примечание в конце моего рассказа.

XXXIII(ii).Джолион, ужасно обидно и больно из-за обвинений меня в незаконных посещениях твоей квартиры. Я понимаю, когда ты дал мне запасной ключ, то был пьян в стельку, но неужели в самом деле все забыл? Неужели забыл свои слова, что говорил мне? Неужели это так мало для тебя значит?

Ты называешь меня «моя гостья». ГОСТЬЯ?! Ты даже не помнишь, кто я? Ах, Джолион, мне так больно! А я-то, дурочка, тебе поверила. Поверила каждому слову, которое ты шептал мне в ту ночь.

И потом, я делаю только то, о чем ты сам меня просил. Ничего больше. Ты хотел, чтобы я прочла твой рассказ — и я читаю твой рассказ. Взамен я просила только немного спокойствия и тишины. Думаешь, мне легко? По-твоему, легко вспоминать о худшем годе в моей жизни? Ты следишь за мной, в чем-то меня обвиняешь… По-твоему, это честно?

А я-то надеялась, что мы с тобой… Ладно, не важно. А теперь еще вот это.

Теперь. Еще. Вот это.

Не знаю, Джолион, смогу ли я продолжать. Извини, ты обидел меня до глубины души.

Прощай, Джолион. Прощай — и удачи тебе!

XXXIII(iii).Я нарочно оттягиваю время приема виски с таблетками, надеюсь: ясная голова мне поможет. Убеждаюсь — не помогает, наливаю виски. Она написала, когда мы встретились, я был пьян, поэтому я наполняю стакан гораздо выше черной линии — раз и другой. Я спешу напиться, надеюсь вернуться в те условия нашей встречи, хочу всколыхнуть свою память. Выпитое виски не помогает, глотаю таблетки и все равно не могу вспомнить. Опять я удваиваю дозу, выпиваю еще виски…

Наконец меня выворачивает очень сильно, даже болит спина.

Теперь я лежу навзничь на больной спине, голова раскалывается, в желудке пусто.

В полном одиночестве я обдумываю вот что.

• Неужели моя гостья играет со мной?

• Не знаю. Просто не знаю.

• Ясно одно: продолжать придется с осторожностью.

XXXIV(iii).Джек вытянул двух королев — сильная комбинация против пары троек у Джолиона. Он взял синий стаканчик, накрыл его рукой и встряхнул. Кубики ударились о ладонь. Джек перевернул стаканчик. Кубики выкатились на стол. Шесть и четыре — цифра достаточно большая. Возможности есть.

Джек стиснул кулаки, с силой выдохнул воздух и сказал:

— Джек атакует.

Марк откинулся на спинку стула и выругался. Он раскрыл свои карты — тройку, четверку, пятерку — и пожал плечами. Встряхнул стаканчик один раз и выкатил кубики, у него выпали единица и двойка. Он так отстал от Джека, что ему полагалось второе задание. Остальным не досталось и одного. Марк запрокинул голову назад и поболтал руками, безжизненными, как веревки. Потом он громко выругался и закричал:

— Вот что значит не везет! Два задания! Два задания, мать вашу!

Эмилия сидела напротив, тут она перегнулась через стол и погладила его по руке со словами:

— Твои задания хотя бы из второй корзины. Не волнуйся, Марк. В конечном счете все как-то выравнивается.

Джек расслабленно развалился на стуле и спросил:

— Последние несколько дней кто-нибудь разговаривал с красавчиком Давидом?

— Перестань так называть Дэвида, — велела Эмилия.

— А что такого? Эмилия, я ведь его не осуждаю. Но даже ты не станешь отрицать, что он очень манерный и женоподобный. А поскольку его в самом деле зовут Дэвид, как еще его называть?

— Может быть… просто Дэвид?

Дэ засмеялась:

— Джек и Дэвид на яблоне сидели… и целовались!

Джек возвысил голос на целую октаву:

— Красавчик Давид вовсе не влюбился в меня!

— Ну да, — язвительно ответил Марк, — а Северный полюс не притягивает электроны.

— Что-о?! — спросил Джек, ерзая на месте и глядя Марку в глаза, как если бы тот вдруг достал из-под стола что-то ужасное.

Марк развел руками:

— Понимаешь, электроны притягиваются к…

Джек быстро заморгал глазами, как будто у него вот-вот начнется припадок.

— Что случилось? — спросил Марк.

Эмилия снова потянулась к нему и погладила его по руке.

— Пожалуйста, Марк, не позволяй никому тебя поправлять и делать не таким странным. Тогда ты просто перестанешь быть собой.

Марк смутился, но Джек, не дав ему ничего сказать, продолжал, настороженно косясь на Марка, гнуть свое:

— И вообще, Дэвид стал очень подозрительным. Все время спрашивает, чем мы занимаемся, когда собираемся у Джолиона. Он уже спрашивал, кто такой Длинный. И глаза у него при этом нехорошо блестели. — Джек повернулся к Среднему и продолжал: — Так что, если вашему главарю нравятся бородатые любители Оскара Уайльда, только напрочь лишенные чувства юмора…

Джолион потер лоб и сдвинул брови. Его гнев сгущался в воздухе как табачный дым.

— Какого дьявола кто-то снова распускает язык? — крикнул он. — Ведь мы уже говорили о том, как важно… Джек, признавайся, это ты что-то выболтал?

Джек возмутился:

— Во-первых, если бы я что-то разболтал, то признался бы! Не считай меня таким уж идиотом!

— Марк! — Глаза Джолиона потемнели, как будто в них осталась одна только ярость.

— С какой стати ты подозреваешь именно меня? — спросил Марк. — Почему не своего закадычного дружка, не свою комнатную собачку? Или не подружку-красотку? Или другую, на кого ты все время глазеешь с таким видом, будто не прочь трахнуть и ее?