Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева

Вечером того дня долго не мог уснуть, без конца перебирая в памяти нашу с Лайлой встречу, сожалея, что мы так мало успели обсудить, но ведь и прикосновениями и поцелуями я не успел насытиться! Непонятно вообще, возможно ли это в принципе. Однако факт в том, что когда наша полоса препятствий закончится и мы воссоединимся окончательно, я не буду выпускать свою любимую из рук очень долго. Стану с нею спать, мыться и принимать пищу, не снимая её с колен. Минимум, месяца два подряд. Только так получится хоть немного утолить иссушающую меня жажду.

Утром в понедельник моё измученное сознание пробудилось ни свет ни заря и стало ждать сообщения от Евы. Я проверял телефон каждые пять минут, боясь, что пропустил звуковой сигнал и не в состоянии сосредоточиться ни на чём другом. Оно пришло в десять, когда от моей нервной системы остались одни ошмётки:

"Сегодня в 14ч. Там же. Пожалуйста, будьте благоразумны"

Что это значит? Я слишком напирал в прошлый раз? Лайла пожаловалась мачехе на меня?.. Я не решился уточнить, но твердо вознамерился быть осторожнее и предупредительнее.

Немного успокоившись, я заставил себя сесть и поработать, а в 12 отправился в душ и повторил все позавчерашние манипуляции. Только надушился поменьше. В голову пришла разумная мысль: тиская Лайлу, я обильно снабжаю её своим запахом, и это вполне может смущать Еву так, что она делает мне замечания.

Фарид принялся уговаривать меня пообедать с ним, но терпения на это я не имел. Весь горел изнутри и разрывался на мелкие части. Лучше буду сидеть в машине там, возле дома Лайлы, и не пропущу ни секунды её появления.

На этот раз она появилась на горизонте вовремя и ни минутой раньше, и я уже достиг наивысшей точки волнения. Всё тело ходило ходуном, а сердце бухало, как очумелое. Лайла была всё в том же костюме служанки: серое платье с белым передником, серый платок, маленькие серые туфельки без каблуков. Но глаза её сияли, как звёзды, и улыбались, и излучали неподдельную радость, которая была для меня очевидна, хоть моя птичка и поджимала губки.

Я опять выбежал ей навстречу, но уже не замирал столбом, а сразу взял любимую за руку и повёл её в машину, твердя про себя: "Будь спокойнее, не напирай!"

Лайла шла легко, торопливо, не выражая излишнего смущения или напряжения. Впорхнула внутрь невесомо, как птичка, и замерла в ожидании. Большие, умопомрачительно красивые глаза широко распахнуты, сладкие нежные губы приоткрыты - как же остро мне хотелось их поцеловать! Но я сдержал себя и взял любимую за руки. Выдохнул:

- Здравствуй, Лайла.

- Здравствуй, Гаяр, - ответила она несколько растерянно. Сияние в глазах стало более приглушённым, там появился вопрос.

- Скажи, я вчера не был слишком... напорист? Я не обидел, не испугал тебя своими... чересчур жадными поцелуями и объятиями?

Она вспыхнула, опустила глаза и покачала головой:

- Нет... я не знаю... Я ведь не разбираюсь в таких вещах... Но ты точно не обидел меня, Гаяр!..

Она подняла на меня взгляд, и её щёчки заалели ещё чуть сильнее. Со вздохом облегчения я привлёк её к себе и прижался губами к точёной скуле.

- Я... просто голову вчера потерял, - прошептал, не отрываясь от нежной благоухающей кожи, - и подумал, а вдруг я был слишком... несдержан.

Прикрыв глаза, Лайла легонько потёрлась щекой о мою щеку, а потом вдруг повернула голову и прижалась губами к моим губам. И так замерла. А у меня замерло сердце. Она сама меня целует! Сама! Есть ли на свете большее счастье, чем вот так понимать, что тебя любят?

Я не выдержал этой неподвижности и раздвинул её губы своими. Скользнул языком внутрь. Добрался до её сладкого горячего дрожащего язычка и принялся наслаждаться им, как любимым лакомством. И тут Лайла издала какой-то грудной звук. Не жалобный и не сладострастный - скорее нежный. Всё же засомневавшись - вдруг что-то делаю не так? - я чуть отклонился и заглянул в глаза возлюбленной:

- Всё в порядке?

Она кивнула, не переставая пылать:

- Само как-то вырвалось. Прости. Меня так переполняют эмоции, я никогда ничего подобного не испытывала...

- Тебе не за что извиняться. Знала бы ты, как они меня переполняют...

- Я думаю... - осторожно начала она. - Мне кажется... это ведь, наверное, не первая твоя влюбленность...

Я хотел ответить, что влюблённость, может, и не первая, а любовь - точно, да. Но Лайла не дала мне ничего сказать, сразу принявшись оправдываться:

- У меня есть старший брат твоего возраста, поэтому я знаю, что юноши ведут более... свободный образ жизни. А я всю жизнь просидела дома и не общалась ни с кем, кроме подруг...

- И посетителей в клубе, - напомнил я, чем снова смутил её.

- О нет! Там мою честь берёг Хасан. Первое время его клиенты пытались заговорить со мной, пригласить за свой столик, но он так сурово пресекал любые попытки, что скоро все поняли: на меня можно только смотреть и слушать. Не приближаясь. Так что я была в полной безопасности. До твоего появления.

- Я злостный нарушитель! - улыбаюсь. - Но с самого первого раза, как я тебя услышал, ты покорила меня окончательно и бесповоротно.

Всё время разговора я не выпускаю её рук - нежно поглаживаю маленькие ладошки и тонкие пальчики, сходя с ума от получаемых ощущений.

- Разве голос что-нибудь говорит о самом человеке?

- Для меня - да! И многое. И чем ближе я тебя узнаю, тем сильнее убеждаюсь, что не ошибся. Даже наоборот - ты ещё прекраснее, чем я себе представлял.

Она вдруг грустнеет и опускает глазки:

- Прости, Гаяр, но мне трудно поверить этим словам. Я никогда не считала себя такой уж красавицей, а тогда... на тех смотринах... - она запнулась, замолчала, и в её больших глазах заблестели слёзы.

- О Господи, Лайла, ну ты нашла, что вспомнить! Да ведь тебя невозможно было узнать тогда! Это была совсем не ты, а какая-то... вульгарная девица вроде тех, что танцевали в клубе после тебя.

- Но они-то всем нравятся!

- Открою секрет, это вовсе не из-за макияжа, а потому, что они полуголые. А тебе такая раскраска не идёт. У тебя очень милое личико - такое нежное и изящное. Эти чёрные круги около глаз его только портят.

- Спасибо... - мягко улыбается, но потом вдруг бледнеет и расстроенно заключает: - Я очень жалею, что устроила тогда этот маскарад...

- Я знаю, почему так получилось.

- В самом деле?

- Да, я много думал об этом и вспомнил, что именно в тот день ты прислала мне письмо, где сообщила, что я очень сильно расстроил и разочаровал тебя. Из-за мальчишки посыльного... Вполне понятно, что ты не пожелала моего сватовства.

Она пожала плечами:

- На самом деле, я просто боялась разоблачения перед матушкой. Поэтому рассердилась из-за посыльного и поэтому сделала всё, чтобы ты меня не узнал. Я очень хотела продолжать выступать и очень боялась родительского гнева.