Нова. Да, и Гоморра - Сэмюэл Дилэни

— Эй, — сказал Кейтин. — Вы не?.. Ну то есть — я могу объя… — Потом: — А.

Он помрачнел и подбоченился, глядя, как близнецы семенят по коридору. Черная спина Идаса — экран для фрагментированных созвездий. Мгновение спустя Кейтин поднял записчик, щелкнул по рубиновым зернышкам и тихо сказал:

— Заметка самому себе номер двенадцать тысяч восемьсот десять: разумность порождает отчуждение и несчастье в… — Остановил запись. Моргая, посмотрел вслед близнецам.

— Капитан?

На верху лестницы Лорк отдернул руку от двери и глянул вниз.

Мыш подцепил большим пальцем прореху в боку штанов и почесал ляжку.

— Э-э… капитан? — Он вытащил из сумки карту. — Вот ваша звезда.

Ржавые брови свились в тени.

Желтые глаза навели свои огни на Мыша.

— Я… э-э… одолжил ее у Тййи. Я верну…

— Иди-ка сюда, Мыш.

— Да, сэр.

Мыш побрел по крученым ступеням. Рябь плескалась о кромку пруда. Образ восходящего Мыша искрил на стене за филодендронами. Босая подошва и каблук сапога синкопировали походку.

Лорк отворил дверь. Они вошли в покои капитана.

Первая мысль Мыша: его каюта ничуть не просторней моей.

Вторая, его же: в ней куда больше всего.

Кроме компьютеров, здесь имелись проекторные экраны на стенах, полу и потолке. Ничто из механического сумбура не выдавало личность хозяина — даже граффити.

— Посмотрим на карту. — Лорк сел на провода, кольцами свернутые на кушетке, и вгляделся в диораму.

Не получивший приглашения сесть на кушетку Мыш отпихнул ящик с инструментом и рухнул, скрестив ноги, на пол.

Вдруг колени Лорка широко разошлись; он вытянул кулаки; передернул плечами; мышцы лица смялись. Спазм прошел, и капитан снова сел прямо. Вдохнул так глубоко, что натянулась шнуровка на животе.

— Садись сюда. — Похлопал по краю кушетки.

Но Мыш просто переметнулся по полу так, чтобы сесть у Лорковой ноги.

Лорк нагнулся и положил карту на пол:

— Эту карту ты и украл? — То, что было его недовольством, растеклось морщинами по лицу. (Но Мыш глядел на карту.) — Будь это первая экспедиция, которую я собрал, чтоб пробуравить звезду… — Лорк рассмеялся. — Шесть тренированных до хруста мужчин изучали операцию под гипнозом, знали расписание всего проекта как биение собственных сердец, взаимодействовали тесно, как слои биметаллической пластины. Кражи на корабле?.. — Он рассмеялся снова, медленно тряся головой. — Как я в них был уверен. И в Дане я был уверенней всего. — Он поймал Мышову шевелюру, нежно покачал голову парня. — Этот экипаж мне нравится больше. — Показал на карту. — Что ты здесь видишь, Мыш?

— В общем, по-моему… два мальчика играют под…

— Играют? — спросил Лорк. — Думаешь, они играют?

Мыш распрямился, обнял сумку.

— Капитан, что видите вы?

— Два мальчика, сцепившие руки для драки. Видишь, один светлый, другой темный? Я вижу любовь против смерти, свет против мрака, хаос против порядка. Я вижу стычку всех оппозиций под… звездой. Я вижу Князя и себя.

— Кто тут кто?

— Не знаю, Мыш.

— Что за человек Князь Красный, капитан?

Левый кулак Лорка грузно плюхнулся в гамак правой ладони.

— Ты видел его на смотровом экране в цвете и три-дэ. Тебе мало? Богат, как Крёз, избалованный психопат; у него одна рука и сестра такая красивая, что я… — (Груз и гамак разошлись.) — Ты с Земли, Мыш. С того же мира, что и Князь. Я гостил там много раз, но никогда не жил. Может, ты знаешь. Зачем землянину, когда ему доступно все, что выжимается из богатства Дракона, мальчику, юноше и мужчине, быть… — Голос защемило; опять груз и гамак. — Ладно. Вынимай свою адскую шарманку и сыграй мне что-нибудь. Давай. Я хочу видеть и слышать.

Мыш порылся в сумке. Одна рука на деревянном грифе, другая скользит под изгиб и полировку; Мыш закрыл пальцы, и рот, и глаза. Концентрация сделалась угрюмостью; потом — освобождением.

— Говорите, он однорукий?

— Под черной перчаткой, которой он столь мелодраматично раздавил смотровик, ничего нет, кроме часового механизма.

— Значит, у него нет и разъема, — продолжил Мыш шершавым шепотом. — Не знаю, как с этим там, откуда вы родом; на Земле это примерно худшее, что может с вами случиться. Капитан, мой народ был неразъемен, и Кейтин только что кончил объяснять, почему я из-за этого такой дрянной. — (Из сумки появилась сиринга.) — Что вам сыграть? — Он рискнул взять пару нот, тройку огоньков.

Но Лорк вновь уставился на карту.

— Просто играй. Скоро надо будет воткнуться, чтоб доплыть до Алкана. Давай. Быстрее. Играй, я сказал.

Мышова рука упала на…

— Мыш?

…и убралась, не ударив.

— Почему ты украл эту карту?

Мыш пожал плечами:

— Она просто лежала рядом. Упала на ковер возле меня.

— А если б это была другая карта — двойка кубков, девятка жезлов, — ты бы ее подобрал?

— Я… наверное.

— Ты уверен, что в этой карте нет ничего особенного? Если бы она была другой, ты бы оставил ее лежать, вернул бы?..

Откуда он взялся — Мыш не знал. Но — снова страх. Чтобы его перебороть, Мыш перекрутился и поймал Лорково колено.

— Слушайте, капитан. Что бы там карты ни говорили… я помогу вам добраться до звезды, да? Я буду рядом с вами, и в этой гонке вы победите. Наплюйте вы на то, что говорит эта чокнутая!

Все время разговора Лорк был поглощен собой. Теперь он серьезно глядел на смуглую угрюмость.

— Ты, главное, не забудь отдать этой чокнутой ее карту, когда пойдешь восвояси. Скоро будем на Ворписе.

Напряженность обвалилась под собственным весом. Темные губы разорвал шершавый смех:

— Я все-таки думаю, капитан, они играют. — Мыш повернулся спиной к кушетке. Водрузив босую ногу на сандалию Лорка, точь-в-точь как щенок при хозяине, он ударил.

Замигали над машинами огоньки, медные и изумрудные, отзываясь на почти клавесинные арпеджио; Лорк глядел на мальчика у своего колена. С ним происходило нечто. Причины он не знал. Но впервые за долгое время он смотрел на кого-то еще по причинам, никак не связанным со звездой. Он не ведал, что́ видит. И все-таки расслабился и глядел, что творит Мыш.

Почти заполняя каюту, цыган кружил мириады огоньков цвета пламени вкруг огромной сферы под ритм крошащихся фигур суровой и диссонансной фуги.

Мир?

Ворпис.

Мир, в котором столько всего внутри, снаружи…