Алтарь - Александр Прозоров

Пустынник поставил к стене меч, привычно вскинул руки, погружая жертву в беспамятство:

— Катанда хари, алдо, хаш-хаш… Ты будешь спать до завтрашнего утра.

— Что там происходит? — Охранник опустил книгу и перегнулся через стол, пытаясь выглянуть в коридор. — Гражданочка, что вы там затеяли?

Обойдя стол, мордоворот двинулся на выручку секретарше. Колдун откинул куртку в сторону, поднял меч, изо всех сил излучая ощущение черной дамской сумочки.

— Что тут… — Сильный удар оголовьем рукояти в солнечное сплетение заставил его согнуться. Второй удар Пустынник обрушил на подставленный затылок, в основание черепа. Охранник рухнул с таким звуком, словно был замаскированным мамонтом, а колдун дошел до конца коридора, повернул направо и толкнул последнюю дверь.

Ясновидящая принимала в будуаре. Обитые гобеленом с японскими мотивами стены, алые бархатные занавеси, усыпанная подушками тахта, персидские ковры, небольшой журнальный столик с вычурными резными ножками, на котором вместо магического шара стояла ваза с фруктами. Сама прорицательница походила на шамаханскую царицу: томная, с большими, да еще и подведенными глазами; в газовых шароварах, в блузке тончайшего шелка, в вырезе которой поблескивало мелкими бриллиантиками колье, соблазнительно уходящее в темную щелочку между крупными мягкими грудями. Волосы собраны наверху и скреплены золотой заколкой с перламутровыми накладками. Молоденькая ведь совсем…

«Богато, — отметил Пустынник. — Под персидское чародейство, что ли, косит?»

— Чего тебе, милая? — вальяжно развалившись среди подушек, поинтересовалась ясновидящая. — Беду не отведу, но тайное все и неведомое раскрою, дорогу истинную укажу, не бойся. Священное слово Заратустры, раскрывшее мое сердце колебаниям ноосферы, лишило этот мир секретов от моего зрения.

— Хочу знать будущее, колдунья, — сказал маг, роняя куртку на пол. — Скажи мне, всеведущая, сколько жить осталось Юлии Галкиной, что бизнесом чародейским промышляет?

— Ты… — резко наклонилась вперед ясновидящая. — Ты не женщина!

— Ну это я и сам знаю, — усмехнулся Пустынник и рубанул мечом воздух.

— Чего тебе нужно?

— Черное колдовство — это грязный бизнес, девочка, — покачал головой маг. — Очень грязный.

— Семен!!! — во всю глотку заорала ясновидящая, вскочила и прижалась спиной к стене. — Сема, сюда!!!

— При чем тут смертные, колдунья? — вскинул оружие Пустынник, нацелив его девушке в сердце. — Ты же можешь защищаться сама. Так делай это!

Он почти уже нанес смертельный удар — но тут ясновидящая вытянула руку ладонью вперед, и клинок замер. Резко, словно от укуса, заныли мышцы плеча: колдунья остановила не меч, она парализовала руку, которая его держала. Пожалуй, обычный человек после этого взвыл бы от боли и кинулся бежать — но у Пустынника тоже имелась воля, и он точно так же, как и маленькая ведьма, мог давить на свою руку — но только заставляя ее не останавливаться, а разгибаться. Схватка шла совершенно бесшумно, без единого движения. Просто два человека стояли друг против друга, глядя на дрожащий клинок и… И ничего.

Спустя несколько минут маг почувствовал, как капельки пота, выступившие на лице, начинают стекать тонкими струйками, пощипывая глаза и оставляя на губах соленый привкус. И понял, что проиграл: его силы подходили к концу, а чародейка казалась уверенной и спокойной. Развернуться и убежать? А вдруг у нее есть оружие? Добьет ведь… Выстрелит в спину серебряной пулей — и привет вечности. Или надоумить ее позвонить в полицию? Радиотелефон совсем рядом — вон трубка среди подушек валяется. Сдаст, как грабителя, а Изекиль потом вытащит. Или не вытащит? Проигравших не любит никто.

У ясновидящей из носа выкатилась струйка крови. Еще через мгновение от напряжения потекла кровь из ушей — и клинок медленно, очень медленно двинулся вперед. Он коснулся ладони девушки, начал ее толкать, пока не довел до груди. Потом кожа поддалась напору остро отточенной стали, разошлась. По запястью в рукав потекла бордовая струйка. Колдунья вскрикнула от боли — ее воля рухнула, и меч, мгновенно пронзив тело, ударился в стену. Однако девушка лишь удивленно захлопала глазами. Несмотря ни на что, она оставалась жива. Пустынник отступил, выдернул меч, сделал им быстрый полукруг и одним сильным ударом снес жертве голову.

— Вот теперь точно все… — Маг старательно вытер лезвие об одну из подушек, подобрал телефон, набрал номер: — Союз потребителей? Таня, Танечка, это я. Анатолий. Ты меня прости во имя всех святых, но у меня никак не получается встретить тебя сегодня после работы. В больнице процедуры перенесли, и как раз на пять. Ты не будешь сердиться? Извини еще раз. Не сердись, пожалуйста… Вечером увидимся. Целую.

Он отер телефон, кинул его обратно, завернул меч в куртку и вышел из комнаты.

* * *

Санкт-Петербург, Заставская улица,

26 сентября 1995 года. 17:15

Пустынник свернул на ведущий к ТЮЗу проезд, но к театру подъезжать не стал. Он вышел из машины, подобрал с пола оба меча, после чего пересек улицу и оказался в заброшенном сквере, не имеющем даже названия. Здесь, вдали от жилых домов, зажатый между серыми заводскими корпусами, кусочек зеленой природы жил своей жизнью, позабытый дворниками, любителями спортивного бега и пенсионерами. Правда, сюда любили приходить собачники со своими четвероногими питомцами — но это заботило колдуна меньше всего. Собаки весьма чувствительны к воздействию, так что достаточно накрыть садик облаком беспричинной тревоги — и ни одна псина туда ни за какие коврижки не зайдет. И хозяина не пустит.

Когда Пустынник, вынюхивая следы Анатолия Рукавицына, узнал, что тот ходит с работы, из ДЛТ, на Заставскую улицу через этот полудикий участок растительности, то сразу понял, что имеет дело с колдуном. Похоже, его клиенту не терпелось испытать собственные силы, доказать свое непостижимое смертным мастерство — и он сознательно искал приключений. Иначе кто в здравом уме станет таскаться по местам, где проще напороться на пьяную, а то и уголовную компанию, нежели докричаться полицейского патруля?

Интересно, он уже успел хоть с кем-нибудь сцепиться или еще нет?

Без собачников в сквере было совсем тихо и пусто. Старые корпуса отгораживали его от Обводного канала, скрадывая гул проносящихся там машин, ветру тоже разогнаться было негде. Полный, совершенно неправдоподобный в огромном городе, покой.

Послышалось веселое насвистывание. Паренек лет двадцати в рубашке цвета хаки с длинным рукавом и джинсах с протертыми коленями миновал заводской корпус, бодрым шагом обогнул пыльный куст шиповника по песчаной дорожке, по щиколотку засыпанной желто-розовой кленовой листвой. Чуть притормозил, увидев мужчину с двумя мечами в руках.

— Привет, колдун, — остановился поперек дороги Пустынник. — Не торопишься?

— А вы кто? — остановился Рукавицын. — И кого называете колдуном?

— Представитель квалификационной комиссии, — усмехнулся Пустынник и воткнул один из мечей в землю в шаге перед противником. — Вам предстоит сдать экзамен на профпригодность.