Игры политиков - Дик Моррис

Проследить эти колебания — значит понять, как сложно избавиться от смирительной рубашки конформиста и ортодокса, в которую любая партия запихивает своего кандидата или избранника. Всякий раз, как внутренний гороскоп подсказывал Клинтону сдвиг к центру, идеологическая полиция демократической партии оказывалась тут как тут и тянула его вспять, то есть влево. И если ему удалось все же сбалансировать бюджет, понизить уровень преступности и остановить безудержное распространение пособий, то это свидетельствует о мужестве и политическом мастерстве Билла Клинтона. А то, что ему не удалось удержаться в центре во время второго президентского срока, когда он вновь стал рабом своей партии, — печальное напоминание о его личных слабостях.

Трудности, с которыми столкнулся Клинтон, вырабатывая новую позицию, могут послужить уроком для любой организации, которая стремится расширить свой ассортимент или сменить облик. Силы традиции — мощные силы, превозмочь их непросто. Подобно Бушу, Клинтон столкнулся с необходимостью чередовать периоды независимости и вассальной преданности партии, становясь то на один, то на другой путь в зависимости от политических потребностей. Подобного рода гимнастика — игры не одних лишь политиков, это обычная процедура для всякого, кто хотел бы модернизировать облик своей компании или организации.

Еще только строя свои президентские планы, Клинтон пришел к твердому убеждению, что партия нуждается в сдвиге к центру. Поражение стало привычным для демократов. После почти постоянных побед между 1932 и 1968 годами (лишь дважды за этот период они уступали Белый дом республиканцам) демократическая партия начала проигрывать одни выборы за другими. Только один раз за двадцать четыре года пришла победа на президентских выборах, а затем Джимми Картер в 1980 году, Уолтер Мандейл в 1984-м и Майкл Ду-какис в 1988-м были попросту разгромлены своими оппонентами. И даже в 1976 году, после Уотергейта, Джимми Картер победил действующего президента Джеральда Форда крайне неубедительно, а ведь тот был практически неизбираем.

Собираясь в 1992 году вступить в президентскую гонку, губернатор штата Арканзас Билл Клинтон отдавал себе отчет — так же ясно, как и Буш восемь лет спустя, — что партию надо реформировать. Иначе шансов на выигрыш — никаких.

Во времена Франклина Делано Рузвельта и еще несколько десятилетий после него демократы выигрывали выборы за счет экономического популизма — против республиканского электората они выставляли средний класс и «голубые воротнички». Поворотный пункт в судьбе республиканской партии пришелся на никсоновские годы, когда она осознала наконец, что экономическому популизму следует противопоставить популизм социальный.

В то время как демократы атаковали экономическую элиту, республиканцы вели борьбу с элитой общественной. С точки зрения демократов, зверь притаился на Уолл-стрит. Республиканцы находили его в Вашингтоне, Гарварде и Голливуде. Демократы вели борьбу с экономической эксплуатацией, осуществляемой большим бизнесом, республиканцы нападали за слишком высокие федеральные налоги. Сталкиваясь с расовыми волнениями, страхом перед преступностью, недовольством иммиграционной политикой властей, а также с религиозным поклонением идеалам, Молчаливое большинство Ричарда Никсона и Моральное большинство Джерри Фэлвелла сомкнули ряды против Нового курса, символизируемого именами Рузвельта, Кеннеди и Джонсона.

В противовес обещаниям демократов улучшить жилье, открыть новые рабочие места, поднять уровень образования и медицинского обслуживания, позаботиться о престарелых, заняться экологией республиканцы выдвинули свою программу. Облегчение налогового бремени, запрет абортов, защита прав владельцев оружия, ужесточение уголовного кодекса, применение смертной казни, ограничение иммиграционных квот, сокращение пособий, борьба с наркотиками, защита семейных ценностей в условиях либерализма, пропагандируемого средствами массовой информации, — все это способствовало новому подъему республиканцев.

Низшей точки падения демократы достигли, когда Рональд Рейган обогатил арсенал своей партии экономической программой. Сосредоточившись на сокращении налогов и уменьшении доли государственного участия в экономике, Рейган положил начало десятилетию американского процветания. С тех пор как Рузвельт вытащил Америку из полосы Великой депрессии, процветание считалось картой из колоды демократов. Теперь все переменилось.

Сочетание нового экономического фронта республиканцев и их же консервативной социальной программы оказалось для демократов слишком крепким орешком. В 1984 году Уолтер Мандейл перечеркнул свои шансы обещанием в случае избрания повысить налоги. Четыре года спустя Майкл Дукакис проиграл в результате своих протестов против применения высшей меры наказания и предоставления насильнику Уилли Хортону, отбывавшему срок в одной из тюрем Массачусетса, права на свободный уик-энд (за эти два дня Хортон успел совершить новый акт насилия).

К 1992 году вера демократов в самих себя окончательно пошатнулась. Даже самые стойкие заговорили о жизненной необходимости перемен.

На протяжении всех 1980-х годов, втайне вынашивая президентские планы, Билл Клинтон наблюдал за корчами демократов. Совместно с умеренными товарищами по партии он участвовал в формировании Комитета демократического руководства (КДР), предназначенного для того, чтобы сдвинуть партию в сторону центра.

Утверждая, что традиционные конфликты между демократами и республиканцами отжили свое, Клинтон выдвинул идею третьего пути, несовместимого с ортодоксией, из какого бы лагеря ока ни исходила.

Вот как он формулировал свою позицию: «Стоящий ныне перед нами новый выбор четко отвергает прежние категории и ложные альтернативы, из них проистекающие. Является ли это выбором между либерализмом и консерватизмом? Нет. Суть в том, что это то и другое одновременно. Наш выбор отвергает как нападки республиканцев, так и былое нежелание демократов рассматривать новые альтернативы».

Открыто критикуя либеральную ортодоксию демократов 1980-х годов, Клинтон призывал вновь сосредоточиться на проблемах среднего класса, которые следует, и чем быстрее, тем лучше, взять под опеку демократической партии, после многолетней эксплуатации последних в никсоновско-рейга-новской пустыне социал-популизма. «Слишком многие из наших прежних приверженцев, — говорил он, — люди из того самого, обремененного многочисленными заботами среднего класса, о котором мы говорим, перестали, как показывают общенациональные выборы, доверять нам защиту интересов Америки за рубежом, и их собственные интересы у себя дома, и налоги, которые они платят и которые мы должны тратить со всей ответственностью. Следует честно посмотреть в глаза этой действительности, иначе нам как общенациональной партии конец». Клинтон считал, что люди устали от бесконечных идеологических дебатов в национальной политической жизни. Он отвергал простые решения: демократические, будто правительство — это ответ на все вопросы, и республиканские, будто правительство — это враг. С его точки зрения, правительство должно занять свое место в мозаике частной и общественной жизни и вносить свой вклад в решение общенародных проблем.

Клинтон призывал демократов избрать курс, сочетающий «свободу выбора, ответственность и веру в общежитие».