Голос крови - Елена Арсеньева

Ася задумчиво смотрит на незнакомый номер. Хотя назвать его незнакомым никак нельзя! Он чем-то ужасно знаком, он что-то смутно напоминает… Смутно! Ничего себе! Да ведь это… номер ее телефона! Вернее, маминого. Раньше он принадлежал Асиной маме, а потом они с отцом выиграли какой-то приз от МТС, две симки с годовой привилегией бесплатных вызовов и смс, а потому этот удобный номер остался у Аси. Телефон по-прежнему оформлен на мать, что причиняло Асе некоторые хлопоты, когда приходилось общаться с офисом МТС, но менять что-то было лень, да и зачем? Не столь уж те хлопоты были велики.

Но сейчас все это неважно. Кто мог звонить с ее телефона? Ответ однозначный: тот, кто его нашел. Виктория Петровна говорила, что по Асиному телефону отвечал Груша. Значит, телефон у него. И это он звонил по номеру Федотова! Значит, Груше уже известно имя человека, которого убил Павлик на Крутом съезде…

Странно, как это могло произойти? Груша вроде бы должен быть арестован… должен находиться в тюремной больнице… Может, сбежал? А почему бы и нет? Да запросто, в кино вон сбегают от полиции все, кому не лень, правда, Груша не в кино, но все же и в жизни иногда бегут… Вот и он взял да и сбежал! Однако оперативно работают бандиты: мигом узнали имя Федотова и его телефон! А это значит, что по номеру Асиного телефона они так же быстро могут узнать адрес мамы. И это прибавит ей хлопот и волнений, а может быть, даже будет угрожать ее жизни. Как бы эти бандиты не нагрянули к ней в деревню! Маму зовут Анастасия Снегирева (эта фамилия так Асе нравилась, что она ее не меняла, когда замуж вышла, потому что покойный Виталик по фамилии был Редковатый, честное слово, и Ася стала бы – Редковатая… Можно представить, как изгалялась бы над ней с такой фамилией Наталья… Редковатая дура, Редковатая тюха, Редковатая кретинка… у Редковатой и волосы, и мозги редковатые, ну и все такое… а Виталик до чего обижался, просто невозможно описать!..), вдруг они, бандиты эти, решат, что это и есть Ася, а на самом деле Ася – просто Ася, ну, имя у нее такое смешное… Пока разберутся, что мама никак не могла быть на Крутом съезде! И будут ли разбираться?! Или сразу…

Не дай бог!

Надо как-то отвести удар от мамы. Надо вызвать огонь на себя.

Горло у Аси пересыхает от страха.

В эту минуту влетает Серега, курьер «Вашего анализа» по городу, сразу загребает с Асиного блюдца почти все печенюшки, вмиг проглатывает их, выпивает Асин чай и кричит, что кругом пробки, давайте скорее ваши пробирки, надо срочно ехать, а то будет два часа на подъезде к Сенной стоять!

Из процедурной выходит Наталья, выносит заранее приготовленный контейнер с пробирками. На Асю она не смотрит, вся погружена в свои мысли и даже не смеется, когда Серега рассказывает очередную байку про кровь. У него – хобби: он собирает и записывает разные смешные фразы, цитаты, стишки и все такое, лишь бы речь шла о крови. Одно время Серега даже набирал эти цитаты на компьютере, распечатывал и развешивал листки по стенам в кабинетах, уверяя, что создает этим необходимый антураж. Собственно, всем это даже нравилось, потому что фразы были смешные, например: «Объявление в пункте переливания крови: Донор, не допусти кровопролития!» Или: «Вампиры верят, что самые праведные из них после смерти попадают на станцию переливания крови». Или: «Ни клопов, ни комаров убивать нельзя. Кто их убьет, тот свою кровь прольет!» И все такое же в этом же роде. Но вскоре «украшать» лаборатории и кабинеты «Вашего анализа» Сереге было строжайше запрещено – после того как шеф-директор, владелец медалистки и призерши чау-чау, щенки которой стоили баснословно дорого, увидел однажды вывешенный на самом видном месте листок со стихами:

Смешение в твоей крови,

Ты беспороден, как все Жучки.

И все же ты – дитя любви.

А чистокровки – дети случки.

Сергея чуть не уволили за «оскорбительное творчество», и гроза стихла, когда он нашел в Интернете сайт, откуда передрал стишок. Его лишили премии и запретили украшать стены всякой ерундой. И еще чуть не пришили симпатию к фашистам – это из-за Муссолини… Сергей на время притих, но отказаться от своего увлечения он не мог, просто «кровавые байки» сообщались теперь устно:

– Идет мама с ребенком. О чем-то ему рассказывает и к слову вставляет: «Мы с тобой одной крови. Ты и я!» Он молчит. Мама спрашивает, кто это сказал. Мальчишка радостно заявляет: «Донор!»

Смешно. Но Ася еле выдавливает из себя жалкое хихиканье. А у Натальи такое мрачное и озлобленное лицо, что Сергей обижается, с холодным выражением переставляет пробирки из контейнера в свой чемоданчик и сурово марширует к двери, но на полпути не выдерживает характера и, одним прыжком снова оказавшись у стола, выгребает из блюдца три оставшихся печенья. Сережа тоже вспыльчив, но отходчив, совсем как Виктория Петровна! Он подмигивает Асе и удаляется, напевая, вернее, отрывисто декламируя:

В три кирпича на грудь меня чуть прибило,

Под выстрелами пушки сердце биться не хотело,

Тело двигать не могло, по голове веслом,

Размытая картина – но я дышу всем назло.

Меня били ногами, так, чтобы я не мог встать,

Какое там дышать! Я даже не мог простонать.

Один сукин сын вколол в мою ногу шило,

Просто так ему ништяк увидеть кровь по колено…

Ужас какой… Но это всего лишь песня. А наяву бывает еще ужасней и страшней. Как прошлой ночью…

Стоит Асе это вспомнить, как ее начинает колотить. С отвращением видя, как трясутся ее пальцы, набирает с телефона Федотова номер своего мобильного.

– Але? – отвечает ужасный, хриплый, неприличный какой-то голос.

Ася с отвращением зажмуривается. В руках какой немытой скотины сейчас ее телефончик, ее родной и верный друг по имени «Нокия»?!

– Мне бы Грушу, – говорит она робко.

– А яблоко не хочешь?! – рявкает мужик и поясняет кому-то в сторону: – Да никто, дура какая-то. Ты представляешь, грушу ей надо! В овощной, что ли, звонит?!

Вдали раздается какой-то невразумительный крик, шум, но Ася уже отключается.

И тотчас ее номер снова высвечивается на дисплее.

Понятно, мужик решил поразвлечься… телефон в руках какого-то, мягко говоря, бандюгана, а Груша там совершенная, никому не известная шестерка. Поэтому на эти звонки можно не обращать никакого внимания.

А все-таки Асе обидно, что он – шестерка… Если уж испытывать романтическое влечение к бандюгану, то пусть он будет хотя бы этим, как его… авторитетом!

Смешно? Наверное. Но Асе не смешно. Вот ведь угораздило… Столько лет все было тихо и благонравно в душе, а тут вдруг…

Может, оттого, что он ее спасал? Или оттого, что она спасала его? Или просто потому, что раздевалась при нем, хотя он этого и не видел, и пожертвовала ему свой лифчик и майку? Или потому, что у него была эта выпуклость, на которую Ася нечаянно наткнулась ладонью…

Нет, лучше даже не думать об этом!

Ася прячет телефон в карман и идет в подсобку – снова согреть чаю.