Последний сад Англии - Джулия Келли

— У вас есть семейная Библия? — переспросила Эмма, наблюдая, как Сидни пересекает кухню и подходит к маленькому столику.

— Да, в библиотеке, на специальной подставке. Ее не трогали много лет. Она же весит тонну. Но вся история нашей семьи записана на ее первых страницах. Сидни взяла со столика и высоко подняла какой-то зажелтелый конверт: — Вот то, что нам нужно!

Эмма взяла конверт и вытащила из него пачку фотоснимков. На большинстве фотографий были изображены группы людей, позировавших в разных частях сада.

— Это похоже на теневой цветник, не так ли? — спросила Сидни, указывая, чрез плечо Эммы, на фотокарточку, лежавшую в самом верху пачки.

— Это он. Я была права, предполагая, что Винсента для этого полутенистого миксбордера использовала астильбу, ее раньше называли «ложной козлиной бородкой». В теневых садах, созданных ею в более поздний период, это стало своего рода автографом. Но ни в приходных ордерах, ни в ее изначальных планах астильб я не видела. Возможно, она использовала повторно уже имевшиеся растения из садово-парковых угодий Хайбери.

— Аккуратнее, — сказала Сидни.

Эмма перетасовала это фото под самый низ пачки и принялась разглядывать лежавший следующим снимок — несколько женщин пили чай в газебо.

— Мне надо показать это Джессе и Вишалу. Они будут счастливы узнать, что их дизайн беседки очень близок к оригинальному. — Она поднесла фото поближе к лицу: — А столбики газебо, похоже, обвивают розы. Чарли проиграл мне десять фунтов — он думал, там клематисы и жасмин, а я думала, что розы. И те, и те были в списке растений для высаживания в подробной спецификации к чайному саду, но для тамошних цветников Винсента не оставила никаких планов.

— То есть от фотографий есть толк? — нетерпеливо спросила Сидни.

— Да, они пригодятся, — согласилась Эмма.

— Это хорошо.

Эмма расслабленно откинулась на спинку своего барного стула:

— Могу ли спросить почему вы настолько целеустремленно хотите реставрировать сад именно таким, каким он был? Большинство людей с легкостью тут снесли бы подчистую все и поверху засыпали торфом.

— Вам следовало бы отобрать кокарду садовника за то, что такое говорите, — подколола ее Сидни.

— Я серьезно. Большинству людей все равно.

Сидни на миг задумалась:

— Вы когда-нибудь любили место настолько, что оно буквально проникло в плоть и кровь?

Эмма отрицательно покачала головой:

— С тех самых пор, как я начала работать, я никогда не задерживалась в одном месте достаточно надолго.

— Не думаю, что это зависит от количества времени, которое вы проводите где-то. Это про то, как чувствуете. Я и не вспомню, чтобы было такое время, когда я не любила Хайбери. Может, это так оттого, что это поместье принадлежит нашей семье уж очень давно. Дедушка унаследовал его от своей матери, Дианы, когда папе было лет десять. По-видимому, дедушка всегда был немного странным и тяжелым в общении человеком, но после смерти его матери он стал еще угрюмее. Они с бабушкой прожили в браке всего пару лет — бабушка забрала детей и ушла от него. Папа думает, что это произошло из-за того, что дедушка, наверное, был в депрессии, а мне кажется, что в те времена про такое не говорили. В любом случае, папа вырос и, думаю, она делал все возможное, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие общения с дедушкой — ради меня. Дважды в год мама с папой хватали меня в охапку и ехали наносить визит в Хайбери. Каждый раз это давалось трудно, но я все же умудрилась влюбиться в это место. Оно мне казалось сказкой из Викторианской эпохи, даже когда я повзрослела и уже могла понимать, какое тут все стало убогое. Думаю, для одного дедушки дом был слишком велик, но он отказывался расставаться с ним.

— И вы хотите вернуть это место к жизни, — c пониманием произнесла Эмма.

— Этот дом заслуживает того, чтобы здесь снова были люди, чтобы его вновь наполняли смех и любовь. И сад тоже.

Эмма взяла со стола фотографии:

— Если вы не возражаете, я покажу эти фото Чарли и мы сможем реализовать только что узнанную информацию. Мы начнем засаживать зеленые комнаты сада и цветники как только прекратится ливень.

— Как вы побеседовали с Генри? — спросила Сидни.

Эмма поерзала в своем кресле при мысли о том, насколько часто всю неделю после их встречи она проверяла свой телефон:

— Мы поговорили, но на контакт он не идет.

Он был одним из источников информации, не более. Но это не объясняло, почему она начала слушать альбомы Motown с той поры, как познакомилась с ним.

— Я поговорю с ним, чтобы, так сказать, получить отчет о проделанной работе. А еще лучше вы сами расспросите его. Завтра он участвует в викторине в пабе, — сказала Сидни.

— Я…

— Но прежде чем вы скажете мне, что якобы завтра вечером вы заняты — снова заняты! — просто знайте, что не та ситуация, когда на вас давят. Мы не станем заставлять вас пройти обряд инициации или типа того. Можете спросить Чарли — пару недель назад он туда ходил.

Ага, а на следующий день Чарли явился на работу с головной болью, утверждая, что его втянули в спор с каким-то профессором философии из Уорикского университета и что он не заметил, как бармен подменил его опустевшую кружку на полную и так много раз.

Эмма улыбнулась Сидни в ответ:

— Я ценю это, но не уверена, что буду свободна.

— Как-нибудь в ближайшие недели я подловлю вас в нужное время в нужном месте и в хорошем настроении, и вы пойдете с нами туда и вам там понравится.

— Как-нибудь в ближайшие недели, — поддакнула ей Эмма. В конце концов, может быть, ей пойдет на пользу провести немножко времени в пабе.

12 апреля 1944 год

Весеннее солнце так сильно припекало, что Бэт, выходя из ворот фермы Хайбери Хаус, сняла с головы свое кепи. На прошлой неделе местный фермер, некий мистер Джонс, упросил мистера Пенворти, чтобы тот «одолжил ему на время ту ленд герл, потому как она умеет водить трактор». Ее работадатель уступил, но с условиями, и условиями жесткими.