Циклоп - Генри Лайон Олди

отвечал громко и ясно. Они карабкались по ступенькам — вверх, вверх! К солнцу и свободе.

— Она. Жить! Хотела…

— Заткнись, сопляк. Молоко на губах не обсохло…

Краш невольно облизнулся, ощутив на языке вкус млечного сока. Знал бы Вульм, что за молоко сохнет у него на губах! Внезапно мальчик ощутил дуновение свежего воздуха, несущее забытый аромат разнотравья. Возник еще один запах, будоражаще знакомый: мускус, пот и тлен…

Вдова где-то рядом?!

Из бокового прохода им навстречу качнулась двуногая фигура, которая не могла, не имела права быть человеком. Безволосый, сужающийся сзади череп, желтые огни глаз, мелкие и острые зубы сверкают в пасти; странные пропорции тела, скользящие движения змеи…

«Это он! — понял мальчик. — Тот, кто прыгнул на отца, отбив меч железной рукой!»

Вульм ударил на бегу, рассчитывая свалить противника и проскочить мимо. Эхом прошлого лязгнул металл. Мощный взмах лапы, бугрящейся мышцами, отшвырнул воина назад. Существо стояло в проходе, загораживая дорогу. Черная лоснящаяся кожа, больше похожая на чешую, покрывала мощный, противоестественно гибкий торс; длинные лапы свисали до колен, блестя коваными наручами.

Так вот чем тварь отбивала клинки!

Вульм вскочил, превратясь в бешеный вихрь, в живую молнию. Но уродливый страж был подобен скале, и воин снова оказался на полу. Падая, он схватил мальчика и с легкостью бросил в объятия монстра. Чудовище перехватило живое ядро, взмахнуло когтистой лапой; Краш, визжа, попытался ткнуть врага кинжалом…

Время застыло.

Лапа медлила опуститься на беззащитную голову. Кинжал остановился, застряв на полпути. Дергая ноздрями, существо принюхивалось. Мальчик делал то же самое, бледнея от острого, как нож, прозрения. Братья. Они — братья, старший и младший. Молочные братья. Приемные сыновья Черной Вдовы; стражи Шаннурана.

В отличие от а'шури — всего лишь пасынков.

Страж бережно опустил мальчика на пол — и лезвие Вульмова меча без промедления вспороло бок чудовища. Метнулся по тоннелю, удаляясь, сполох фонаря. Упала темнота, которая не была помехой обоим братьям. «Это тебе за отца», — подумал Краш. И не ощутил ни радости, ни удовлетворения от мести, свершившейся чужими руками. Лишь слабый отголосок сожаления гас в глубине души. Тварь кивнула, как если бы подслушала его мысли, опустилась на четвереньки, зажимая рану в боку, и быстро уползла прочь, за скрывшимся во мраке Вульмом.

Краш пошел следом.

Когда воздух в тоннеле посвежел, а темнота уступила место серой мгле, он споткнулся о труп молочного брата. От трупа вела кровавая дорожка — похоже, Вульм тоже был ранен. Постояв над убитым, Краш двинулся дальше. По дороге он, сам не зная зачем, подобрал два крупных изумруда и золотую цепочку, выпавшие из торбы Вульма.

Вскоре подземелья Шаннурана закончились.

* * *

Солнце клонилось к закату, бросая золотисто-алые лучи на рощи и холмы. От деревьев долетал птичий гомон. Краш заметил фигурку человека в ложбине между двумя дальними холмами. Человек хромал, но продолжал идти с упрямством раненого хищника. Ночь обещала быть звездной и ясной; вряд ли а'шури отважатся выбраться наружу — тем не менее, Вульм спешил убраться подальше…

От горных пиков тянулись лиловые тени. Зелень рощ сделалась темной и сумрачной. Стоя на пороге миров, нижнего и верхнего, Краш перебирал свою память, как горсть монет.

«Бегите к лесу! Я их задержу!» — кричит отец.

«Узнаешь меня, Шебуб?!» — гремит голос мага.

«Смерть? Пусть!» — делает выбор Лона.

Трепещут ноздри молочного брата.

Они были не правы, думал Краш. Все. Прав был Вульм. Они мертвы, а Вульм уходит. Живой и с добычей. Главное — живой. Я тоже буду прав. Я вырасту таким, как он. Я найду Вульма, который к тому времени состарится, и убью его.

Из ненависти? — нет.

Ненависть — удел слабых.

Просто Око Митры должно вернуться домой, во владения Матери.

Не оглядываясь, мальчик направился прочь от входа в Шаннуран. Чтобы выжить, ему нужны вода, еда и крыша над головой. Сын Черной Вдовы был уверен, что найдет все это еще до рассвета.

3.

— Меня спасло чудовище. Чудовища всегда были добры ко мне. Впрочем, я уже говорил, что единственное в мире добро говорит так: «Ты мне нужен!» Я — твое чудовище, хитрец Натан. Я предлагаю тебе сделку. Заметь, мне никто ничего не предлагал. Не думай, что я буду добрее Вдовы. Я нужен тебе. Ты нужен мне. Вот и вся правда.

Помолчав, Циклоп сухо добавил:

— Без меня ты сдохнешь до вечера.

В голове Натана царил сумбур. Надо было отвечать, но он не знал — что. С ясностью, от которой замирало сердце, а кончики пальцев леденели, Натан понял: к прошлой жизни возврата нет. Отец, мать, мечты стать грузчиком… Вот по комнате ходит Циклоп, сын Черной Вдовы. Расскажи ему о жестокости, парень. Расскажи о хрупкости счастья. Может быть, он кивнет.

— Каков уговор?

Сказал — и не узнал собственного голоса.

— Я тебя защищаю, — разъяснил Циклоп. — Кормлю и пою. И делаю с тобой все, что захочу. Ты мне подчиняешься. Целиком и полностью.

— Это как?

— Велю прыгнуть с обрыва — прыгаешь.

— У меня есть одно условие.

— Какое?

— Сообщите моей матери, что я жив. Но домой не вернусь.

— Хорошо, — кивнул Циклоп.

В кресле зашевелился древний старец. Это он, вздрогнул Натан. Симон Остихарос, пленник Шаннурана; победитель демона Шебуба. Иначе кости Симона давно иссохли бы в пещере, или послужили демону обедом. Маг глядел на Циклопа так, словно впервые видел.

— Мальчишка, — кивнул Симон. От старца на миг пахнуло жаром. — Жалкий, тощий звереныш. Ну конечно же… И все эти годы ты молчал? Встречался со мной у Красотки — и молчал? Лечил меня от последствий битвы с Шебубом — и молчал? Ты зовешь Натана хитрецом. Как же мне назвать тебя? Вульм, может быть, ты подскажешь?

— Я не силен в прозвищах…

Из-за спинки кровати, ранее невидимый Натану, поднялся третий старик. До того он сидел на полу, скрестив ноги и привалясь спиной к стене. Вся фигура Вульма выражала живейший интерес. Подойдя к Циклопу, он без стеснения стал изучать лицо сына Черной Вдовы. Так читают книгу — древнюю, с полустершимися записями.

— Карта! — наконец воскликнул Вульм. — А я, дурак, ломаю голову… Симон, взгляни! Это карта окрестностей Шаннурана! Он носит ее на собственном лице…

Палец Вульма ткнулся Циклопу в переносицу:

— Ларский хребет! Горбинка — перевал Двух Яблок… отроги близ Семеша… — исследовав морщины, ведущие от крыльев носа к уголкам рта, палец тронул усы Циклопа. — Лес на склонах Седой Мамочки! И вход в лабиринты Шаннурана. Если прыгнуть тебе в рот, парень — угодишь прямиком к Вдове…

На слове «парень» Вульм сбился.

— Сколько же тебе лет? — тихо спросил он.

— Тридцать три, — ответил Циклоп. — Двадцать