Сердце зимы - Роберт Джордан

– Я – Аллиандре Марита Кигарин, королева Гэалдана, – громко провозгласила она; так королева могла бы обратиться к бродягам или грабителям. – С вашей стороны будет благоразумно обращаться со мной и моими спутниками хорошо и примерно наказать тех, кто столь жестоко обошелся с нами. За нас вы можете получить большой выкуп, больший, чем вы способны себе представить, и будете помилованы за свои преступления. Пока не получен выкуп, я и моя госпожа, мой сеньор, требуем для себя пристойного стола и ночлега. Это же касается и ее горничной. Остальные удовольствуются более скромным, но отнюдь не дурным обращением. Я не заплачу выкупа, если поступят плохо хотя бы с самой последней служанкой моей госпожи.

Фэйли чуть не застонала. Неужели эта идиотка полагает, что эти люди – обыкновенные разбойники? Но застонать она просто не успела.

– Это правда, Галина? Она – королева из мокрых земель?

Возле пленников, выехав откуда-то сзади, появилась еще одна женщина. Ее высокий вороной мерин тихо ступал по снегу. Фэйли подумала, что это тоже айилка, но до конца уверена не была. Так как женщина сидела верхом, то наверняка сказать было трудно, но, кажется, ростом она с Фэйли, что нечасто встречается среди Айил, и вот еще эти зеленые глаза на загорелом лице... И все-таки... На первый взгляд ее широкие темные юбки очень походили на те, что носят айилки, правда, сшиты они для езды верхом и вроде бы шелковые... Айильскими были и кремовая блузка, и видневшиеся из-под юбки-штанов красные сапожки. Ее длинные золотистые волосы придерживала широкая косынка, расшитая красным шелком, а на голове красовалась золотая диадема в палец толщиной, отделанная огневиками. Если украшения Хранительниц Мудрости были из золота и поделочной кости, то у всадницы грудь в вырезе, немногим уступавшую груди Сомерин, наполовину скрывали низки крупных жемчужин и ожерелья из изумрудов, сапфиров и рубинов. И вырез у блузки был не меньше, чем у Сомерин. Браслеты, взбиравшиеся чуть ли не до локтей, также отличались от браслетов Хранительниц Мудрости. Айильцы колец не носили, но у незнакомки на каждом пальце сверкали самоцветы. Вместо темной шали плечи всадницы облегал ярко-красный плащ, подбитый белым мехом и отороченный золотой вышивкой. Плащ слегка трепало на ветру. Однако сидела она в седле по-айильски неловко.

– И еще ее госпожа? – Она запнулась на явно незнакомом слове. – Ее сеньор? То есть королева ей дала клятву верности? Тогда это поистине могущественная женщина. Отвечай, Галина!

Облаченная в шелк гай’шайн сгорбилась и заискивающе улыбнулась всаднице.

– Да, Севанна, женщина, которой королева клянется в верности, поистине обладает могуществом, – с готовностью подтвердила она. – Я о таком никогда не слыхала. Однако, по-моему, она именно та, за кого себя выдает. Однажды я видела Аллиандре, несколько лет назад, и девочка, которую я помню, вполне могла вырасти в эту женщину. И она была коронована королевой Гэалдана. Что она делает в Амадиции, я не знаю. И Белоплащники, и Роэдран схватили бы ее в тот же миг, как...

– Хватит, Лина, – оборвала ее Терава. Ее рука сильнее сжала плечо Галины. – Ты же знаешь, я не люблю, когда языком болтают.

Гай’шайн дернулась, как от удара, и захлопнула рот. Скорчившись, она улыбнулась Тераве, глядя на нее с еще более заискивающим и жалким видом, чем на Севанну. Она заломила руки, и на ее пальце блеснуло золото. Но в глазах еще и гнев полыхнул. В темных глазах. Явно не айильских. Терава будто и не заметила раболепия Галины – собаке скомандовали: «К ноге!» – и та послушно исполнила требуемое, чего же большего? Все ее внимание было приковано к Севанне. Сомерин искоса глянула на гай’шайн, кривя губы от отвращения, но потом прикрыла грудь шалью и тоже воззрилась на Севанну. По лицам Айил мало что можно прочитать, однако было очевидно: Севанна ей не по нутру и в то же время она Севанну побаивается.

Поверх кружки Фэйли тоже смотрела на женщину на коне – примерно с такими же чувствами она смотрела бы на Логайна или на Мазрима Таима. Имя Севанны, как и их имена, было словно на небосводе написано – кровью и огнем. От ее бесчинств Кайриэн оправится нескоро, хорошо, если лет через десять, и кровавые волны докатились до Андора и Тира и еще дальше. Перрин винил во всем человека по имени Куладин, но Фэйли достаточно наслышалась об этой женщине и у нее сложилось свое, не слишком далекое от истины, мнение о том, кто стоял за всей той историей. И никто не оспаривал, что бойня у Колодцев Дюмай – всецело на совести Севанны. Фэйли согласна была оставить Ролану его уши, лишь бы забрать назад скоропалительно-дурацкое заявление Аллиандре.

Кричаще разодетая Севанна медленно поехала вдоль ряда стоявших на коленях женщин, ее жесткие зеленые глаза были холодны, как у Теравы. Скрип снега под копытами вороного звучал неожиданно громко.

– Кто из вас горничная? – Странный вопрос. Майгдин помешкала, сжав челюсти, а потом подняла руку, выпростав ее из-под одеяла. Севанна задумчиво кивнула. – И кто та самая... ее сеньор?

Фэйли подумала, что Севанна так или иначе, но узнает правду и таиться смысла нет. Без всякого желания она подняла руку. И ее охватила дрожь, причем не от холода. На нее обратила свой пристальный – и жестокий – взгляд Терава. И наблюдала она теперь и за Севанной, и за теми, кого та назвала.

Фэйли не понимала, как можно не заметить такой зловещий взгляд, однако Севанна как будто не чувствовала его. Она повернула мерина обратно и чуть погодя сказала:

– С такими ногами они идти не смогут. И не пойму, зачем им ехать вместе с детьми. Исцели их, Галина.

Фэйли вздрогнула и чуть не выронила глиняную кружку. Она сунула ее гай’шайн, сама не понимая, что делает. Все равно кружка уже пуста. Мужчина со шрамами равнодушно начал снова наполнять кружку чаем из бурдюка. Исцелить? Не может быть, чтобы...

– Очень хорошо, – сказала Терава, подтолкнув женщину-гай’шайн, да так, что та пошатнулась. – Давай по-быстрому, маленькая Лина. Знаю, ты не хочешь меня разочаровать.

Галина устояла на ногах и с трудом побрела к пленницам. Местами ноги ее по колено увязали в снегу, но она упрямо шла к цели. На ее округлом лице с широко раскрытыми глазами страх и отвращение смешивались... невероятно, неужели со страстным желанием? И это вызывало неприятное чувство.

Севанна, объехав пленниц, вернулась туда, где Фэйли было хорошо ее видно, и натянула поводья перед Хранительницами Мудрости. Ее полные губы были поджаты. Плащ трепал ледяной ветер, но она не замечала его, как и снега, сыпавшегося на голову.

– Терава, я только что получила известие, – голос ее был спокоен, хотя глаза так и метали молнии. – Сегодня вечером мы разобьем лагерь вместе с Джонин.

– Пятый септ, – бесстрастно отозвалась Терава. Для нее тоже словно не существовало ни ветра, ни снегопада. – Пятый, а семьдесят восемь как ветром разметало. Хорошо, Севанна, что ты помнишь свою клятву заново объединить Шайдо. Вечно мы ждать не станем.

Глаза Севанны теперь не молнии метали, они превратились во взорвавшиеся зеленые вулканы.

– Я всегда делаю то, что говорю, Терава. Хорошо, что ты этого не забываешь. И не забывай, что ты мне даешь советы. От имени вождя клана говорю я.