Больше, чем люди - Теодор Гамильтон Старджон

Узнавал он что-то из этих книг или же нет, не составляло для него разницы. А потом настал день, когда он уселся рядом со мной и начал задавать вопросы.

– В какой книге может сыскаться такое? – И долго молчал в раздумье. – Ну, как сам термит не может есть древесину: этим занимаются микробы в его животе, а термиту достаются только объедки с их стола. Что это такое?

«Симбиоз, – вспомнила я, перебирая слова. Дин отодрал слова от содержания и отбросил в сторону. – Два вида жизни, нуждающиеся в сосуществовании».

– Ага. А есть такая книга насчет четырех-пяти видов? Чтобы они существовали как одно целое?

– Не знаю.

– А как тогда насчет этого? У тебя есть радиопередатчик и четыре-пять приемников, каждый из которых настроен на то, чтобы происходило что-то особенное: один копает, другой летает, третий шумит, но так, чтобы они получали указания от кого-то одного. Каждый из них обладает собственной силой и собственным делом. И все они – сами по себе. Может ли существовать такая жизнь, если забыть про радио?

– Там, где части одного организма существуют отдельно? Не знаю, едва ли… если только ты не имеешь в виду общественные организации – группы, бригады рабочих, – получающие указания от одного босса.

Он немедленно возразил:

– Нет, не так. А чтобы они образовывали отдельное животное. – Он зачерпнул воздух ладонью.

– Ты имеешь в виду гештальтную форму жизни? Но это фантастика.

– И нет никаких книг на эту тему?

– Насколько я знаю – нет.

– Мне нужно разузнать об этом, – веско проговорил он. – Такая штука существует. И я хочу знать, не бывало ли такого прежде.

– Не понимаю, как может существовать такой организм.

– Одна часть добывает, другая рассчитывает, третья находит, четвертая говорит.

– Говорит? Но говорят только люди.

– Знаю, – ответил он, поднялся и удалился. Я искала и искала такую книгу, но не нашла ничего даже отдаленно похожего. Тогда я вернулась и сказала ему об этом. Долгое время он не шевелился – только глядел на темно-синюю линию гор на горизонте. А потом вонзил в меня свои вращающиеся зрачки и учинил обыск.

– Ты читаешь, но не думаешь, – проговорил он, снова устремляя взгляд на холмы. – Все это происходит с людьми, прямо у них под носом, но они ничего не замечают. Есть люди, читающие мысли. Есть люди, передвигающие предметы усилием мысли. Есть люди, которые могут переноситься сами собой. И есть такие, кто может рассчитать все что угодно, если только их попросить. Вот чего нет, так это личности, способной объединить всех воедино, – ну, как мозг распоряжается всеми частями тела, которые и сгибаются, и разгибаются, и ощущают жару, которые ходят и думают, и все прочее…

Как я, – вдруг закончил он. А потом утих надолго, так что я подумала, что он позабыл обо мне.

– Дин, – спросила я, – а что ты делаешь в лесу?

– Жду, – отвечал он, – я еще не закончен. – Поглядев мне в глаза, он раздраженно фыркнул. – Не в этом смысле «закончен». Я имею в виду – не завершен. Это как если червяка перерубить, он может срастись заново. Я нашел еще не все свои части. И потому не закончен. И я хочу книгу о том существе, которым я стану, когда завершусь. Получится самое сильное и быстрое тело, но не с той головой. Может быть, это потому, что я – один из первых. Как на той картинке пещерный человек…

– Неандерталец.

– Ага, подумай – вовсе не из смышленых. Просто первая попытка создать нечто новое. Я буду похож на него. Но, может быть, нужная воля найдется потом, когда я все устрою. Тогда получится что-то.

Удовлетворенно заворчав, он ушел.

Я искала, искала целыми днями, но все не могла найти то, что ему было нужно. Я разыскала журнал, где говорилось, что следующий шаг эволюции человека будет сделан не в физическом, а в психологическом направлении, но там ничего не было о том, что можно было бы назвать гештальт-организмом. Нашлось, правда, что-то о слизевиках, однако они скорее представляли собой скопление амеб, чем симбиоз.

С точки зрения моего ненаучного, лично не заинтересованного ума не существовало ничего более похожего на его запрос, чем марширующий вместе оркестр, где каждый собственным способом и на собственном инструменте производит свою личную ноту, складывающуюся в особое музыкальное произведение. Однако ему было нужно нечто совсем другое.

И прохладным осенним утром я опять вернулась к нему. Он забрал то немногое, что крылось в моих глазах, и отвернулся с грубым словом, которое я не осмеливаюсь произнести.

– Ты не можешь найти, – сказал он, – не возвращайся.

Потом встал и подошел к растрепе-березке, прислонился к ее стволу, разглядывая мятущиеся под ветром тени. Думаю, он уже забыл обо мне. Даже подскочил, как перепуганный зверь, когда рядом с ним раздался мой голос. Должно быть, он полностью углубился в свои странные мысли, потому что не услышал моих шагов.

– Дин, не вини меня в этом. Я старалась найти.

Справившись с удивлением, он вновь обратил ко мне свои глаза.

– Винить? Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Я подвела тебя, и ты сердишься.

Он смотрел на меня так долго, что мне стало неуютно.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – проговорил он.

А я не хотела, чтобы он отвернулся. Тогда он уйдет, уйдет и оставит меня, не вспомнив ни разу. Не из жестокости или коварства, как случается среди людей. Просто я была ему безразлична – словно для кошки красный тюльпан.

Я схватила его за руки выше локтей и тормошила – с тем же успехом можно было бы трясти фасад дома.

– Ты не можешь не знать! – закричала я. – Ты знаешь все, что я прочла. И ты должен знать все мои мысли!

Он покачал головой.

– Я же человек, я женщина, – бесилась я. – А ты использовал меня, использовал и ничего не дал взамен. Из-за тебя я поломала все свои привычки: читала все дни напролет и возвращалась к тебе, будь то дождь, снег или воскресное утро. А ты не говоришь со мной, ты не глядишь на меня, ничего обо мне знать не хочешь, я тебе безразлична. Ты словно околдовал меня, и я не могу разрушить твои чары. А теперь, окончив свои дела, ты отделываешься от меня одним «не возвращайся».

– Значит, если я что-то взял, нужно отдать другое?

– Так делается среди людей.

Он коротко и заинтересованно хмыкнул.

– Что же ты от меня хочешь? У меня ничего нет.

Я отодвинулась от него. Я чувствовала… не знаю, что я тогда чувствовала. Только по прошествии какого-то времени сказала:

– Не знаю.

Он пожал плечами и отвернулся. Я бросилась к нему и потянула назад:

– Я хочу, чтобы ты…

– Ну и чего же ты хочешь?