Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

— На организацию у них ушло всего четыре дня, — сказал Скуратов.

Теперь, вспоминая те дни, Пугачев говорит, что все выглядит, как в тумане: постоянные телефонные звонки, встречи, затянувшиеся далеко за полночь… Дни смешались, из ощущений остались только время года и погода за окном. Но сами встречи, особенно важные, запечатлелись в памяти навсегда. Многое осталось в дневниковых записях тех дней. Решалось будущее России, и Пугачев старался действовать максимально быстро, чтобы не только разобраться с угрозами, исходящими от альянса Примакова с коммунистами, но и спасти собственную шкуру и шкуру Ельцина. Он и сам не заметил, как в конце концов поспособствовал возвращению КГБ. Нерассказанная история Пугачева — это история о приходе Путина к власти и о Семье.

На момент обыска в Mabetex Примаков был восходящей политической звездой, и его альянс с влиятельным мэром Москвы Юрием Лужковым и губернаторами регионов грозил поднять занавес над тайнами ельцинского режима, а открытое Скуратовым уголовное дело давало им дополнительный козырь.

Долгие годы Пугачев укреплял личные связи с сотрудниками прокуратуры. Как всякий влиятельный институт в России, прокуратура представляла собой террариум, где заместители подсиживали друг друга и собирали друг на друга компромат. В частности, союзником Пугачева был Назир Хапсироков — хитроумный глава управления делами прокуратуры, миниверсия кремлевского отдела Бородина. Хапсироков распределял среди работников квартиры и прочие льготы. Подобно Бородину, он мог или поспособствовать, или помешать карьерному продвижению сотрудника.

— Фактически это был мой человек в прокуратуре, — сказал Пугачев. — Он рассказал мне о заговоре против Ельцина, принес запись и сказал: «Мы засняли Скуратова с нашими девочками».

По словам Пугачева, вначале он не поверил Хапсирокову: такая запись была компроматом, способным сместить Скуратова и закрыть дело Mabetex.

Пугачев унес запись в свой кабинет, но не сумел вставить кассету в видеопроигрыватель — не мог разобраться с настройками. В конце концов пришлось звать секретарей. Но когда видео включилось, он пожалел о том, что позвал их. На зернистой пленке можно было рассмотреть толстого голого генпрокурора, резвящегося в постели с двумя проститутками. Такая запись должна была привести зрителя в ужас. Пугачев, весь красный, откашлялся. Секретари сделали копию. Пугачев считает, что этот момент все и решил.

— Если бы мы не сделали копию, ничего бы этого не случилось, — сказал он. — История пошла бы по-другому. Путин бы не пришел тогда к власти.

Он сказал, что оригинальную запись отдал бывшему руководителю кремлевской администрации Юмашеву, который негласно оставался на своей должности. Тот должен был отнести пленку Николаю Бордюже, отставному генералу погранслужбы, который недавно сменил Юмашева на посту главы АП. А Бордюжа уже позвонил Скуратову, рассказал о записи и заявил, что такое поведение генпрокурора недопустимо.

Склонный переоценивать свою роль в происходящем, Пугачев заявил, что только он знал, как надо действовать:

— Их всех трясло.

После разговора с Бордюжей Скуратов согласился подать в отставку. Бордюжа передал ему запись, как бы намекая на то, что инцидент останется между ними.

Однако вместо того, чтобы сместить Скуратова, совещание в Кремле вечером 1 февраля окончательно завело дело в тупик. Должность генпрокурора подпадала под действие закона, гарантирующего его независимость. Отставку Скуратова должен был одобрить Совет Федерации, а в нем многие депутаты уже выбрали сторону Примакова и Лужкова, выступали против Кремля и планировали защищать генпрокурора. Сам Скуратов на несколько недель исчез из поля зрения — очевидно, лег в Центральную клиническую больницу, и голосование в Совете Федерации было отложено.

К тому моменту над Семьей нависла угроза переворота. Через несколько дней после январского рейда в Mabetex Примаков заявил, что с властью Ельцина пора кончать. Воспользовавшись поддержкой парламента, он предложил пакт о ненападении, якобы пытаясь снизить растущее напряжение между Кремлем и думскими коммунистами. Дума соглашалась отказаться от голосования по импичменту президента и выражения вотума недоверия правительству, по крайней мере, до парламентских выборов в конце года. В свою очередь, Ельцин должен был отказаться от роспуска Думы и правительства Примакова. Когда эти предложения изложили Ельцину, он пришел в ярость.

— Поскольку все это оформилось за его спиной, он был вне себя от гнева, — сказал Юмашев. — Дело в том, что Примаков уже не пытался скрывать свои намерения стать новым президентом.

Он даже предложил сохранить Ельцину неприкосновенность в случае, если всплывут какие-то преступления за его восьмилетнее правление, что только усугубило ситуацию.

Так начались трения между Примаковым и Семьей. За несколько часов до того, как Скуратова вызвали в Кремль, чтобы предложить ему отставку в обмен на кассету с компроматом, Примаков приказал освободить места в тюрьмах и приготовиться принять бизнесменов и коррумпированных чиновников. Это привело Семью в ужас.

— Мы понимали: приди он к власти, страна станет совершенно иной, — сказал Юмашев.

На следующий день за несколько часов до объявления о своей отставке представление устроил Скуратов — отправил следователей на обыск офисов «Сибнефти». Это подтверждало все, что сказал Примаков. Существовали подозрения, что Семья и «Сибнефть» чересчур сблизились. Сама компания стала плацдармом Бориса Березовского для прыжка на прочную позицию олигарха. Компания торговала нефтью через двух трейдеров: один из них, «Руником», принадлежал партнеру Березовского Роману Абрамовичу, второй под названием «Белка Трейдинг» находился под управлением и во владении мужа Татьяны Леонида Дьяченко.

— Рейд на «Сибнефть» был смертельно опасен для Семьи, — сказал близкий партнер Березовского. Пытаясь минимизировать потери, она стала отдаляться от Березовского — с политической точки зрения он стал чересчур токсичен.

Юмашев покинул пост главы кремлевской администрации еще в декабре. По его признанию, он принял такое решение, когда понял, что Примаков метит в президенты, а это выходило за рамки договоренностей с Ельциным в момент назначения Примакова премьер-министром. Предполагалось, что Примаков возьмет на себя основные задачи, а Юмашев и Ельцин займутся подбором подходящего преемника на президентское место.

— Приглашение Примакова было в моей личной ответственности, — сказал Юмашев. — А затем он нарушил все наши предварительные договоренности.

Существовало предположение, что замена Юмашева новым главой администрации Бордюжей было попыткой смыть грязное пятно с Семьи.

Сергей Пугачев заявил, что он лично пытался достичь закулисных договоренностей с Советом Федерации и убрать из поля зрения Скуратова. Но губернаторы, имеющие серьезный политический вес в Совете Федерации, объединились вокруг Примакова и Лужкова. Напряжение, вызванное расследованием Скуратова, дошло и до высших эшелонов Кремля. Ужаснувшись возможным последствиям, соратники Ельцина один за другим начали отступать. Президента снова госпитализировали с язвенным кровотечением. Затем в Центральную клиническую больницу, очевидно, после инфаркта, угодил Николай Бордюжа, а вслед за ним — и Павел Бородин, оказавшись в фокусе расследования по Mabetex. Кремль стремительно пустел, и в этом кажущемся вакууме Скуратов вернулся к