Алхимики. Бессмертные - Кай Майер

– Что с ней?

– Врачи каких только диагнозов не ставят. Мы, простые смертные, о таком даже не слышали.

– Ей больно?

Рафаэль поднял глаза, и на них выступили слезы.

– А разве по ней не видно?

– Прости…

Покачав головой, он взял руку Милен.

– Лекарства, которые я ей покупаю, почти не помогают. Она редко приходит в сознание, почти все время спит.

Аура с трудом оторвала взгляд от бегающих глаз больной. Где она сейчас? Что она там видит?

– Я все трачу на врачей, на лекарства, чтобы хоть немного облегчить ее страдания, но… – Рафаэль замолчал.

Аура устало прислонилась к дверному косяку. К такому она не была готова. Мать ее давно ослепла и потеряла рассудок, но ухаживала за ней Сильветта. Аура попыталась представить себя на месте Рафаэля. Сама она никогда не была близка с матерью и давно уже не любила ее, а просто жалела. Рафаэль же любил Милен – и платил за это колоссальную цену. Аура даже вообразить не могла, что творилось у него в душе. А уж что он чувствовал, ложась в постель с мужчинами вроде Филиппа… Аура вдруг увидела своего старого друга в совершенно новом свете, на нее накатило отвращение.

– Я… – Аура запнулась. – Прощай.

Не дожидаясь ответа Рафаэля, она вышла из квартиры и бросилась вниз по лестнице. И только на улице заметила, что он бежит за ней.

– Подожди!

Аура неохотно остановилась.

– Подожди, – повторил Рафаэль уже тише.

Она оглянулась.

Рядом в кустах что-то зашуршало, но она не обратила внимания. «Наверное, кошка».

– Я все знаю.

– О чем ты?

– Я знаю, кто ты.

Аура пожала плечами и почувствовала, будто на нее навалился тяжкий груз. Рафаэлю известно ее настоящее имя, поэтому эти слова Ауру не удивили. Но за ними крылось что-то еще.

– Ты никогда не умрешь, – произнес он громко.

Вот почему Рафаэль так ненавидел ее с самого начала… Милен вот-вот умрет, в то время как она, Аура, будет жить вечно. Милен бедна и смертельно больна, Аура же невероятно богата и бессмертна. На секунду Аура подумала, что это ужасно несправедливо. Затем покачала головой.

– Я не вершу судьбы, Рафаэль. И не могу помочь Милен. Никакие деньги не спасут ее.

Лицо Рафаэля исказила беспомощная ярость, сменившаяся состраданием.

– Вечная жизнь, Аура… Думаешь, она сделает тебя счастливой?

– Прощай, Рафаэль. Ящики оставь себе.

Аура повернулась, чтобы уйти, и тут Рафаэль схватил ее за плечо. Она не нашла в себе сил сбросить его руку. Но и не обернулась.

– Я схожу с ума от одной мысли о вечной жизни! – Ненависть Рафаэля порождалась болью, и Аура не могла на это обижаться. – Однако даже ты не можешь предотвратить чужую смерть. Ты будешь чувствовать то же, что и я. Будешь беспомощно наблюдать… не имея сил что-то исправить. И понимать, что будешь жить дальше. Милен умрет, а я останусь жить. В чем смысл? А ты переживешь это не один, а десятки, сотни раз. – Рафаэль точно проклинал ее. Впрочем, ничего нового он не говорил, все это она и так знает. Аура сама уже давно себя прокляла.

Она молчала.

– Может быть, в твоем бессмертии есть какая-то высшая цель? Может, ты считаешь себя богиней? Ты богиня?

Аура поспешила прочь и лишь у решетчатых ворот вновь обернулась:

– Прощай, Рафаэль.

Она хотела сказать что-то еще: мол, она понимает Рафаэля и сочувствует, ведь ноша, с которой он живет, невыносима. Но побоялась, что он воспримет ее слова как насмешку, и молча вышла за ворота.

– Богиня! – кричал Рафаэль ей в спину. – Чертова богиня в черном!

Сбитый с толку кучер протянул Ауре поводья.

– Ваша лошадь, мадемуазель.

– Отведите ее обратно во дворец. – Аура едва не испугалась собственного голоса. Но слишком устала. – И разгрузите ящики. Они останутся здесь.

Аура уходила, желая лишь одного: забыть бегающие глаза Милен.

Два часа спустя, сидя на перроне, Аура растерянно смотрела на толпу людей, спешащих к поездам. Стрелки на вокзальных часах показывали пять минут второго ночи.

Аура захватила лишь маленький чемодан с самым необходимым, остальные вещи распорядилась доставить к Филиппу во дворец. На ней теперь были темные брюки, сапоги и черная блуза из плотной ткани.

Ауре пришлось дать взятку кассиру, чтобы купить билет. Поезд шел на юг, через Луару в Тулузу. Там она надеялась пересесть на другой и ехать дальше, через Гаронну, в горы.

Билетов на поезда, которые отбывали этой ночью, было не достать, а кондукторы и кассиры предлагали отдельные купе за баснословные деньги. Ауре стало противно, когда она раздобыла такое место. Но что поделать… Она больше не могла оставаться в Париже.

Атмосфера на платформе была напряженная. Казалось, вот-вот разразится буря. Люди озлобленно толкались и ругались. За короткое время Аура стала свидетелем трех потасовок. Один раз две пожилые дамы не поделили место у окна и стравили между собой своих камердинеров.

Аура сидела на краю скамейки, поставив чемодан между колен. Рядом с ней расположилась тучная дама с тремя дочерьми. Они о чем-то говорили, но голоса их тонули в вокзальном гвалте.

Все эти женщины надеялись уехать на юг. Большинство из них недавно прощались с мужьями и отцами, призванными на фронт. Когда объявили мобилизацию, в Париже господствовали патриотические настроения, но теперь нашлось немало тех (в основном состоятельных граждан), кто бежал к родственникам на окраины Франции. Вряд ли они считали, что война продлится дольше нескольких недель и что враг дойдет до Парижа, однако первая волна воодушевления все же сменилась страхом.

Толпа текла мимо Ауры, но она старалась не обращать внимание на царивший вокруг хаос. Слова Рафаэля никак не выходили у нее из головы, и она ругала то его, то себя. Его – за то, что так беспощадно высказал все, чего она боялась, себя – за то, что со дня исчезновения Джиллиана упорно отгоняла эти мысли.

Поезд до Тулузы подали, но двери не открывались. С каждой минутой нетерпение все нарастало. Послышались первые крики. Где-то разбили стекло.

Убийца Гримо, оставивший шестипалый отпечаток, вполне мог скрываться в этой толпе. И Шевалье тоже. Оба они – при условии, что это разные люди, – могли оказаться совсем рядом. Около нее. Позади. А она бы и не заметила.

Аура поймала себя на том, что недоверчиво разглядывает людей. Жандарм в униформе, которая была ему мала, казался ей подозрительным. Неподалеку от него стоял носильщик и украдкой поглядывал на Ауру. А вон у того человека, кажется, фальшивая борода. Что уж говорить о дамах, скрывавших лица за широкими полями шляп.