Время скорпионов - D.O.A.

— Ничего. Установить связь. Я уверена, что мы скоро созвонимся и поговорим. Удачного вечера.

На этих словах соединение было прервано.

Ружар довольно долго неподвижно стоял возле кафе, безуспешно пытаясь различить хоть какой-нибудь силуэт, который он мог бы ассоциировать с именем «Мартина», возможно фальшивым. Он не в первый раз сталкивался с подобными анонимными звонками, хотя обычно они были менее угрожающими. Журналист инстинктивно избегал придавать им слишком большое значение. Чаще всего это звонили фантазеры или люди, испытывающие чувство фрустрации; для них запугивание было последним способом защиты, одновременно являясь лучшим доказательством их собственной уязвимости.

И все же этот звонок показался ему странным. Он не уловил никакой агрессии, никакого напряжения, как раз наоборот. Его таинственная собеседница хорошо осведомлена. Она знала номер его мобильника, что неудивительно для людей определенного круга, к которому, похоже, «Мартина» и принадлежит. Еще более показателен тот факт, что ей известно имя и должность лица, с которым он провел часть вечера. К тому же она упомянула книгу, над которой журналист работает, а об этом известно лишь ограниченному числу людей.

Конечно, все было взаимосвязано и касалось темы, близкой к его нынешним профессиональным интересам: экспансии радикального исламизма, его пропаганды и жестокости. Так что сведения «Мартины» не случайны.

Сопоставление его темы с мусульманским фундаментализмом, проведенное незнакомкой, имеющей доступ к сведениям, в большей или меньшей степени преданным гласности. Возможно, она политический или полицейский эмиссар. Высокопоставленный чиновник какого-нибудь министерства, сотрудничающий с заграницей, или даже сотрудник из Дворца Матиньон. Все может быть.

Она сказала, что перезвонит. К чему гадать?

И все же «Мартина» имела основания интересоваться его работой. Ежедневная газета занимала все его время, и книга не двигалась. Ему требовался помощник.

Высокая молодая темноволосая женщина с матовой кожей стремительно прошла мимо Ружара и свернула к цветочному рынку. Он смотрел на нее, пока она не скрылась в первой лавчонке. Ее силуэт кого-то ему напомнил. Потребовалось несколько секунд, чтобы в его памяти возникла другая девушка — та восхитительная марокканка, правда слегка неловкая и вспыльчивая, с которой прошлой весной его познакомил Лепланте. Ее имя начиналось на «А». Амаль… Или что-то вроде. Ну да, Амаль. Летом она звонила ему.

Быть может, теперь она готова поработать?

Журналист пошарил в памяти своего мобильного телефона. Он давно привык систематически записывать номера всех, кто ему звонил. Найдя, что искал, он, набирая номер, отметил, что следует записать телефон «Мартины».

В вагоне метро Амель прислонилась к дальней двери, повернувшись спиной к другим пассажирам. Нынче вечером она не испытывала желания встречаться взглядом с этой сворой. Усталость, чувство, что поступила неправильно, отчаяние. Быть может, смирение. Ее тонко очерченные губы приоткрылись, она дохнула на стекло. Ее отражение почти исчезло во влажной дымке, остались одни глаза. Несмотря на темноту туннеля, все еще можно было различить их зеленую глубину. Какой же у нее грустный взгляд.

В голове, фраза за фразой, бесконечно прокручивался недавний телефонный разговор с Ружаром. Когда он повесил трубку, она несколько секунд соображала, с кем только что говорила. С великим Ружаром. Знаменитым Ружаром, который призывал «начать сначала на хорошей основе». Она вдруг разнервничалась. «Амель, а не Амаль». Она снова была на взводе. «Пишется через „е“».

И снова придралась к пустяку.

Он опять ошибся, ну и что? Разве не ей хотелось все поменять, не она изо дня в день молилась, чтобы прекратить общение с этими пресными мещанками, которые, требуя оплаты за каждую строчку, полагают, что пишут в интересах женщин? «Может, тебе лучше заняться деторождением, милочка… Ты такая пикантная. Такая экзотическая мордашка». Сколько раз она это слышала и все же не смогла удержаться, чтобы не поставить на место журналиста, слывущего специалистом в расследованиях. Когда он взял на себя труд побеседовать с ней. И все из-за неверно произнесенного имени.

«Амель, это Амель, а не Амаль».

Тревожные мысли не покидали ее. Им необходимо было выплеснуться. Она просмотрела записную книжку своего мобильного телефона. Мелькнул номер родителей. Две недели назад звонил отец. Ему хотелось новостей. Она сообщила их ему. И все. Так она расплачивалась с ним и матерью за отсутствие родительского тепла. Сестра? Опять выслушивать рассказы о ее проблемах? А подружки? Они остались там, в прошлой жизни. Сильвен. Он старается, этого она отрицать не может. Но как рассказать ему об этом событии?! Нет, конечно же, она не решится! Да и время не то: на работе у него со вторника что-то не ладится. Слишком большая нагрузка, вечером он придет в стрессовом состоянии.

Она не создана для этой профессии. Слишком чувствительная. Слишком незрелая. Слишком глупая. «Пишется через, „е“». Не настолько умная, чтобы ухватиться за первый в жизни шанс, данный ей настоящим профи.

— Я вам перезвоню. — И Ружар разъединился.

19.09.2001

Насер Делиль свернул с улицы Жан-Жорес на улицу Криме. Он шел быстрым шагом и вскоре достиг Ла-Виллет. День угасал, жара спала, кто-то наслаждался концом лета.

Внезапная волна ненависти, вызванной несправедливостью этой мирной беспечности, окатила ливанца. Эти люди не знают, что такое боль, настоящая боль.

Пока не знают.

Раздраженный зрелищем, Делиль повернул назад и, последний раз оглянувшись, переступил наконец порог здания, где ему предстояло провести ближайшие дни. Лабиринт, который через всю Европу нынче вечером привел его в этот квартал, гарантировал Делилю относительное спокойствие.

Он пренебрег лифтом и поднялся на четвертый этаж по лестнице. Найдя нужную дверь, он постучал, как было условлено.

Улыбающийся Джафар сразу открыл ему. Они обнялись — два товарища по оружию, явно довольные встречей после долгой разлуки. Молодой обращенный был немного выше Делиля. Всклокоченная рыжая борода покрывала осунувшееся и огрубевшее за последние месяцы лицо. Казалось, даже его тело стало крепче.

Насер сказал ему об этом:

— С весны ты как будто стал более мускулистым. Тренируешься?

— Каждый день.

— Хорошо. Закрой дверь.

Делиль расстался с чемоданом на колесиках и подошел к выходящему на улицу окну, закрытому желтыми занавесками. Не раздвигая их, он некоторое время смотрел вниз. Затем обернулся к Джафару и попросил показать квартиру.

Она была маленькой и очень скромно обставленной.

— Обычно здесь живет дочь Салаха. Жилье принадлежит городу. Чтобы не вызвать подозрений, она каждый день будет приходить за почтой, но спать будет у одного из своих братьев. Ты ее не увидишь.

Из гостиной, где стоял покрытый пледом диван и телевизор со спутниковой антенной, Джафар повел своего товарища в спальню.