Короткое падение - Мэтью Фитцсиммонс

Дженн заметила, как он внимательно изучает ее, словно решая для себя трудное уравнение.

– Это все родители, – сказала она. – Папа служил в морской пехоте, мама – на флоте.

– А где именно служил твой отец?

– В «Одной восьмой»[18]. В Ливане.

Гибсон положил ложку на стол.

– Он действительно там был?

– Да, был.

Она уехала из Бейрута за два дня до того, как в казармы морских пехотинцев врезался грузовик, начиненный взрывчаткой. Единственной преградой для него были колючая проволока да часовые, которые, согласно пункту 4 условий пребывания миротворцев, не имели права находиться на посту с заряженным оружием. Впрочем, вряд ли это помогло бы им в той ситуации. Сила взрыва была такая, что здание взлетело на воздух и только потом обрушилось на землю. Те, кто не погиб под обломками, сгорели заживо. Именно тогда Дженн вывела для себя правило: жестокость события прямо пропорциональна тому, насколько часто используется слово «внезапно». Ее отец не мучился – это было ее единственное утешение. О ее матери даже этого нельзя было сказать…

Воспоминания о матери причиняли Дженн постоянную боль. Бетти Чарльз была маленькой практичной женщиной. После похорон мужа она направилась прямиком в винный магазин. Раньше она никогда не пила, а теперь остановила свой выбор на водке и старалась тщательно полоскать рот освежителем, чтобы скрыть запах, когда приходилось идти на дежурство. Иногда она била дочь, но не сильно. У Дженн был только один шрам, за ухом, но это стало результатом несчастного случая. По-настоящему она боялась только несколько раз. Главным образом когда по ночам доставали оружие. Мать разбирала и чистила его на кофейном столике, а телевизор при этом работал так громко, что Дженн приходилось в своей комнате закрывать голову подушкой, чтобы уснуть.

После катастрофы Дженн уехала жить к бабушке. Но постоянно держала язык за зубами.

– Мне очень жаль, – сказал Гибсон.

– Почему ты называл ее «Медвежонком»?

Вон засмеялся и откусил пирог.

– Она очень любила обниматься. Обхватит руками и сжимает изо всех сил. Едва завидев моего отца, тут же бросалась к нему, а тот с притворным ужасом вопил: «Спасите меня от этих медвежьих объятий!» А еще она постоянно засыпала где-нибудь с книгой в руках… Впрочем, думаю, я единственный, кто называл ее «Медвежонком».

– Какой она была?

– Медвежонок? Она была моей сестрой. Ну, не то чтобы сестрой в прямом смысле. Просто мы росли вместе. У нас было не так много общего, но она была… хорошая. Очень хорошая. Одна из тех детей, при виде которых другие родители испытывают чувство зависти. Типа почему мои дети не могут быть такими, как она? Медвежонок была деликатной, легкой в общении. Ко всем относилась с огромной добротой. Абсолютно неиспорченная. Но и вместе с тем очень упрямая… – Гибсон вдруг рассмеялся, вспомнив что-то. – Если она решала, что должно быть так, а не иначе, то сопротивляться не имело смысла. Поверь мне.

– А когда она начала меняться?

– Не знаю. Я постепенно взрослел. Больше оставался дома в Шарлоттсвилле. Школа и прочее. Уверен, что поначалу я даже ничего не заметил, потому что она всегда была тихим ребенком. Даже не знаю, был ли у нее бойфренд. А потом, знаешь, мой отец… После этого я не видел Ломбардов. А через три месяца меня арестовали.

Гибсон положил вилку на стол и некоторое время смотрел на пирог.

– У меня есть вопрос, – вдруг сказал он. – Что ты знаешь о бейсболке? Помнишь, на записи из Бризвуда?

– О кепке? Не очень много. Ничего особенного, насколько я понимаю. Ее родители говорили, что у нее такой вещи никогда не было. Она терпеть не могла бейсбол, так что, как предполагается, купила ее где-то по дороге.

– Кто сказал, что она терпеть не могла бейсбол?

– Ее родители. Это имеется в материалах допросов, которые проводило ФБР.

– Серьезно? Это странно…

– Почему?

– Не знаю. Просто что-то с этой бейсболкой не дает мне покоя. Может, ничего особенного.

– Возможно, – согласилась Дженн. – Но к интуиции надо относиться с уважением. Расскажи мне.

– Ладно. Ты права насчет того, что Медвежонок не увлекалась спортом. По крайней мере, насколько это мне помнится. Но Дюк, мой отец, и Ломбард много разговаривали про бейсбол – оба они болели за «Ориолз». Так что разбираться-то она разбиралась.

– Ну, как ты сам сказал, ты ее какое-то время не видел.

– Это точно, – согласился Гибсон, однако голос его прозвучал неуверенно.

* * *

У стойки бара Фред Тинсли налил сливки в свой кофе и принялся изучать меню. Есть ему не хотелось, но раз уж пришел в ресторан… Он не слышал, о чем разговаривали сидевшие неподалеку двое мужчин и женщина, но это ничего не значило. Он пришел сюда не за тем, чтобы подслушивать. Он просто хотел осмотреться.

Тот невысокий мужчина в прошлом был полицейским в Лос-Анджелесе, но он не очень похож на бывшего копа. По всей видимости, Дэна Хендрикса недооценивали всю его жизнь. Тинсли не допустит такой ошибки. Другой мужчина, Гибсон Вон, выглядел физически крепким, явно имел за плечами опыт военной подготовки и считался неплохим компьютерщиком. Когда это морпехи пользовались клавиатурой и мышью? Печально думать, во что превращается мир…

Единственной из всех троих, кто чего-то стоит, была Чарльз. В своей жизни ей довелось как следует повоевать. Вот ее он предпочел бы убить первой. Тинсли отхлебнул кофе и стал размышлять, как он это сделает, если ему действительно дадут команду убрать этих троих. Все зависит от того, насколько успешно у них пойдут дела. Их жизни зависят от того, насколько неумелыми они окажутся. Ему эта мысль показалась забавной.

Да, то был самый необычный заказ. Ему заплатят в любом случае, так что теперь можно наблюдать за разворачивающейся драмой, не заботясь о прибыли. Фреда привлекала новизна этого ощущения, и было любопытно посмотреть, как все получится. А пока все, что от него требуется – это ждать и наблюдать. И то и другое Тинсли умел очень хорошо.

И конечно, надо будет нанести визит докторше. Фред не видел ее десять лет после той самой ночи. Он восхищался ее работой, столь непохожей на то, чем приходилось заниматься ему самому. Однако и ее работа требовала недюжинного спокойствия и профессионализма в чрезвычайных обстоятельствах. Тинсли относился к этому с уважением и с нетерпением ждал встречи с нею.

В этот момент вернулась официантка, и он заказал еду. Заказ еще не принесли, когда невысокий мужчина встал и направился к выходу. Тинсли не интересовало, куда он направился. Все это не имело значения.

* * *

В начале третьего ночи «Чероки» остановился у входа в мотель. Когда Гибсон и Дженн вернулись после обеда, Хендрикс уже отсутствовал и приехал только что. Вон в этот момент сидел у себя на кровати и пытался поскорее придумать, как решить проблему с библиотечным вай-фаем. Он слышал, как Хендрикс вошел в свой номер и захлопнул дверь. Спустя несколько секунд дверь снова открылась, но закрылась на этот раз значительно тише.