Без крестной феи - Галина Владимировна Романова

Котлеты он перегрел, пришлось ломать их на кусочки, перемешивать со слипшимися макаронами и есть неприглядную пищу. Нет, было вкусно, но некрасиво. Алена избаловала его. Годами приучала и превратила со временем в капризного эстета, да.

Огнев вымыл тарелку, контейнер и положил на подоконник сушиться. Как раз просигналила машинка, закончив первую стирку. Он вытащил все из барабана и пошел на лоджию развешивать белье. Звонок в дверь застал его с пододеяльником в руках – он мучился, пытаясь выровнять углы.

– Привет, дядя Сережа.

На пороге его квартиры стоял Олег Селиванов. Черные джинсы в обтяжку, черная водолазка, черные тапки на босу ногу. Умыт, причесан, даже пахнет от него чем-то приятным, вроде как кремом после бритья.

Огнев даже усомнился: а его ли он видел на полу кабины лифта? Прошло часа два с половиной. Что за превращения?

– Не удивляйтесь. Мать научилась приводить меня в чувство. Вливает в рот какой-то антидот, требует запить настоем из трав. В наркологической клинике ее научили. Час – и я в порядке.

– Я рад за тебя, – соврал Огнев.

Ему было все равно.

– Вообще-то, мне надо с вами поговорить, дядя Сережа. Я даже хотел поехать к вам на дачу, но мать денег не дала. Побоялась, что я на дозу потрачу.

– А ты бы не потратил?

Огнев все еще боролся с желанием захлопнуть дверь перед носом парня. Остановила природная осторожность и немного любопытства. Слишком уж многозначительным был взгляд у его матери, когда она обещала Огневу скорую встречу.

– Потратил бы, конечно. Она меня знает, потому и не дала денег. Сказала: Сергей Николаевич скоро сам сюда приедет. Вот вы приехали. – Олег прошелся ладонями по аккуратно причесанным волосам. – И мне бы с вами поговорить.

– Говори. – Огнев не сдвинулся с места.

– Нет. В квартире.

И Олег шагнул через порог.

Огнев тут же запаниковал. Вспомнилось предостережение старшего лейтенанта. Селиванов на мели. Может, не говорить пришел, а высматривать, чем в их квартире можно поживиться?

Но Олег в комнаты не пошел: сказал, что ему в кухне привычнее, и он бы выпил чаю. Мысленно чертыхнувшись, Огнев поставил чайник и сел напротив парня.

– Ну! Что за разговор?

– Долгий. – Олег ковырял болячку на запястье.

– Прекрати, – прикрикнул Сергей Николаевич и брезгливо поморщился. – Прекрати колупать! Говори, зачем пришел и…

– И проваливай. Я понял. – Парень опустил руки под стол и глянул на соседа. – У вас полиция была?

– В смысле? – прикинулся он непонимающим.

– У нас тут старлей один в гостях был. Все про Илью расспрашивал, про мать его. Как они умерли, от чего, когда. Короче, все про них. И он к вам собирался на дачу, совершенно точно. Разве не доехал?

– Доехал, – равнодушно подергал он плечами.

– И чё спрашивал?

– Чё тебя, то и меня, – передразнил Огнев, дотянулся до плиты и выключил огонь под закипевшим чайником. – Были уже такие вопросы. Пять с половиной лет назад были. Что и помнил, то забыл.

– Вы-то забыли, а я нет. – Голосом, напоминающим змеиное шипение, произнес Олег и несколько раз поднял и опустил белесые брови.

– Ты-то да! – фыркнул Огнев. – Тебя память подводит, даже когда сортир надо найти, парень. Видел, видел, какую лужу в лифте после себя оставил.

Олег даже не застыдился, хихикнул и пробормотал:

– Было дело. Но сейчас-то я огурцом. И все помню.

– И что ты помнишь?

– Например, как вы снотворным тетю Лизу накачали, чтобы она скорее на тот свет ушла.

– Ах, ты поганец!

Откуда силы взялись у Огнева совладать с молодым? Десять минут топором помашет на даче и задыхается. А тут схватил гостя за воротник водолазки, сорвал с табуретки и поволок в прихожую.

– Шантажировать меня вздумал, стервец! Да я тебя… Под суд отдам! За шантаж! И мамаша твоя следом пойдет за соучастие. Ишь, чего удумали! Лизину смерть на меня списать. Сволочи! Да я ее… Я ее любил, если хочешь знать!

– Я знаю, дядя Сережа, – спокойно выдохнул ему прямо в лицо Олег, болтавшийся в его руках тряпичной куклой.

– Что ты знаешь?

Огнев выпустил его и прислонился к стене правым боком – левый прошила острая боль. Наверное, снова позвоночник, от неожиданной физической нагрузки.

– Знаю, что вы ее любили. И знаю, что не убивали. Переспали с ней перед смертью, это да. Но снотворное с собой унесли и ей ни единой таблетки не дали. Мое слово против вашего, конечно – ноль. И с Ильей вы пытались возиться, тоже знаю. Разговоры ваши слышал.

– Каким образом?

Огнев медленно обкатывал в голове его слова. И, когда понял, что про главный его секрет парень в курсе, покраснел.

– Я Илье камер по всей квартире наставил. Он просил. Ему надо было знать, как мать себя чувствует, когда его дома нет.

– И что? Что он видел?

Огнев почувствовал, что краснеет сильнее, дыхание становится чаще, а боль в левой стороне груди острее. Издохнет сейчас прямо на пороге своей квартире от инфаркта, и помочь будет некому. Этот стервец тут же кинется по шкафам лазить. Его, что ли, бросится спасать? Как же!

– Все Илья про вас видел, знал про вашу любовь-морковь, но не лез. Тетя Лиза вас любила. Когда он с мобильного увидал, как вы ей снотворное принесли, чуть в обморок не упал. Убью, говорит. Но потом вы таблетки ей не отдали. Он успокоился. А когда дело дальше пошло, мобильник выключил. – Олег ухмыльнулся. – А я нет…

– И что теперь? Пришел мне видео продать? А то в интернет отправишь? – скривился Огнев. Дыхание понемногу восстанавливалось, боль затихала. – Отправляй, засранец! Жена моя все знает, а больше мне некого стыдиться. Хочешь позора мертвым людям, отправляй.

– Дядя Сережа… – снова начал Олег тихим опасным голосом.

Но Огнев его перебил:

– Ни копейки не заплачу. Еще и в суд на тебя подам.

– Дядя Сережа, вообще-то, я не хотел вас обидеть. И шантажировать не собирался.

Огнев недоверчиво фыркнул.

– Не хотел! – стоял на своем Олег. – Я пришел к вам за помощью.

– Денег не дам.

– А они мне нужны.

– Денег не дам. Ты что, не слышал?

– А они мне нужны, чтобы провернуть одно дело… – Олег Селиванов замялся и снова принялся колупать болячку на запястье. – В общем… Я знаю, как умер Илья.

– Все об этом знают, – с печалью вставил Огнев.

– Нет, не то я хотел сказать, – заюлил Селиванов. – Я хотел сказать, что знаю, откуда в его крови тот самый наркотик. Дилера я знаю. Никто его не нашел. А я знаю.