Уровень. Магия - Вероника Мелан

Приходили и уходили воспоминания о Ричарде, нет-нет да думалось об оставшихся позади путниках и о том, что ждет впереди. Лишь бы только не через этот лес — все руки обдерешь.

Усталость сморила тело, но не разум, и спать не хотелось. Темно, тихо и одиноко; Арви, наевшись, ушел спать под полог ближайшего дерева. Достать, что ли, зеркало?

Как только Марика поставила котелок на землю и разогнулась, пытаясь решить, чем заняться дальше, за спиной послышался шум — шорох опавших игл и треск тонких сучьев (под чьими-то подошвами?).

Она резко обернулась и замерла, пытаясь в кромешной тьме увидеть источник тревоги, метнула взгляд и на Арви: тот поднял ушастую голову и смотрел в том же направлении.

— Не пугайтесь, это всего лишь я, Майкл, — послышалось из темноты. — Решил зайти на чашку кофе, если можно.

— Конечно можно, — выдохнула Марика с облегчением, пытаясь унять нервную дрожь, что возникла в конечностях при появлении шума. Тут же вспомнились недавние мысли про диких животных и другие опасности, подстерегающие безоружного путника посреди ночного леса. — Вы меня немного напугали.

— Извините, я не хотел. Просто у вас тут темно, я подумал, что костерок вам не повредит. Как раз захватил с собой дровишек.

Приближающаяся расплывчатая тень наконец сформировалась в мужской силуэт с объемной сеткой в руках. Морэн обогнул пень, огляделся, постоял несколько секунд, прислушиваясь к звукам вокруг, после чего одобрительно изрек:

— Хорошее место для стоянки, — и принялся складывать прямо перед Марикой костерок. — Как прошел ваш день?

И она впервые от такого простого вопроса расслабилась. Как хорошо, когда кто-то шуршит вокруг, говорит, интересуется делами. Когда посреди укрытого ночью мира с висящими над головой звездами ты вдруг оказываешься не один.

— И почему они не ценят помощи? Почему не способны просто поблагодарить, а не навязывать тебе же свои дальнейшие планы? А эта Лизи сразу про сумки! Но я же не ишак?

— Марика, подождите. Но разве вы не помните ситуаций, в которых сами вели себя подобным образом? Когда едва бросали в ответ короткое «спасибо» и тут же принимались требовать большего?

«Откуда вы знаете?» — хотелось ей спросить.

Помимо дров он принес и две кружки, одну из которых она теперь держала в руках. Пальцы покалывало от налитого в алюминиевую емкость кипятка, пахнущего крепким кофе. На этот раз котелок не стал взбрыкивать и удивлять — сразу сварил запрошенное. Наверное, тоже устал.

Да, она помнила. Помнила, когда почти не замечала входящую в кабинет Катти — помощницу-секретаря — и ее робкие попытки поднять настроение старшей коллеги принесенным к кофе печеньем. Помнила, как постоянно требовала выполнения работы «вчера» и спрашивала: ну когда же придут по-настоящему хорошие новости? Не вот эти, подписанные шефом документы на продвижение нового проекта, не розочка от мистера Аллена и даже не ее собственная номинация на сценариста года. А ПО-НАСТОЯЩЕМУ хорошие новости! Чего она требовала тогда от Катти? Или от себя? Чего добивалась от жизни, кидаясь в бой грудью и орудуя кулаками?

— Помню, да.

Майкл неторопливо потягивал свой кофе и ворошил палочкой костер. Он часто это делал, и Марика почему-то подумала, что нет на свете другой картинки, навевающей на нее большее спокойствие и умиротворение. Угли, отсветы пламени на спокойном лице, ощущение стабильности и странной правильности. Почти незнакомый человек и чужой, не ее, Учитель, но можно быть собой.

— Дело в том, что это людская природа, — его размеренная речь успокаивала. Ей верилось. — Постоянно желать большего. Возможно, генетически прошитый фрагмент всех находящихся в физическом теле и в физическом мире людей.

— А есть и другие миры?

— Есть. Есть нефизический, тонкий мир. Там подобные стремления отсутствуют.

Посвистывали в ночи не то сверчки, не то скрывшиеся в ветвях бессонные птахи. Журчала речка.

Разговор про тонкий мир напомнил диалоги с зеркалом — что-то из области абстракции. Глаза не видят, руки не могут пощупать, но мозг верит, что он есть. Сопел подобравшийся к костру и упавший на бок Арви. Грел желтую шкуру; во сне длинные уши нервно подергивались.

— И потом, мы часто ждем от людей благодарности, забывая о том, что обижаемся не на самих людей, не сказавших «спасибо», а на собственные ожидания, не совпавшие с действительностью. И чем больше несбывшихся ожиданий, тем больше копится обиды на жизнь, на людей, на обстоятельства.

Слушая проводника, Марика вдруг вновь почувствовала себя маленькой. И виноватой. Опустила лицо, уткнулась взглядом в темную колышущуюся поверхность кофе и замолчала. Да, несбывшихся ожиданий много. И обиды тоже, тут он прав.

— А у вас совсем нет никаких ожиданий?

Майкл вопросу улыбнулся.

— Есть. Их не может не быть. Но когда они возникают, я пытаюсь понять их структуру, основу или, если хотите, причину. И часто оказывается, что причиной для них является все то же недовольство чем-либо. А недовольство приходит от отсутствия умения ценить.

— Тут я вас понимаю.

Вспомнив оставшуюся в Нордейле роскошную квартиру и машину, Марика поерзала на жестком пеньке и, чтобы сменить выводящую из зоны комфорта тему, спросила:

— А сегодня у вас занятий нет?

— Нет, сегодня нет, — Морэн перевел взгляд от пляшущих всполохов костра на ее лицо. — Может, вы собирались спать, и я вас задерживаю?

— Нет, не задерживаете. Сегодня был марш-бросок, завтра, наверное, еще один. А сейчас как раз хочется отдохнуть, так что я очень рада, что вы пришли.

— Уже знаете, куда двинетесь утром?

Она отрицательно помотала головой.

— Еще не смотрела карту.

— Так доставайте, посмотрим вместе.

Зеркало либо имело, но тщательно это скрывало, либо стремительно приобретало характер. Лежа на рюкзаке, оно то и дело формировало новые фразы, которые Марика читала краем глаза, подставив лицо утреннему солнцу и с аппетитом уплетая гороховую кашу с мясом.

— Ты становишься хитрым, не находишь?

— Так и сказало бы мне само, как тебя зовут.

— Мне проще приделать тебе ножки из шишек, чтобы ты начало ходить, нежели придумать имя; я уже пыталась.

Арви то презрительно принюхивался к вываленной на траву рядом с ним желтоватой кучке — той же самой гороховой каше, — то укоризненно косился на Марику.

Та взмахнула ложкой.