Святоша. Путь защитника - Маркус Кас

Хранительницы же нигде не было, пряталась, засранка. Я выманивал её ласковым «кис-кис» и даже услышал откуда-то мурчание, больше похожее на сдавленный смешок, но кошка не показывалась.

Пришлось ещё повозиться, принимая душ и меняя постельное белье. На остальной бардак я просто забил, отправив службе зачистки задание на утро. У них тоже уже стоило попросить скидку для постоянных клиентов, как и у завхоза. Но тот делал вид, что такое в его систему ценностей не вписывается и жаловался, что и без того я его разоряю.

Кара всё таки пришла под утро, пихнула меня в бок, сдвигая и улеглась рядом. Я её мстительно щелкнул по носу, она цапнула меня за палец, чуть не оттяпав, и мы уснули.

Разбудил меня не будильник, а очень жизнерадостная птичка. Тварь распевала утреннюю песню, усевшись на край борта и распахнутая дверь позволяла добраться этой пронзительной трели прямо до моего мозга.

— Кара… — простонал я и пихнул теплый бок. — Сожри эту сволочь.

— Сам её жри, я вегетарианка, — прозвучал сонный ответ.

— Вегетарианцы не едят ветчину! — возмутился я и всё таки проснулся.

Птица не затыкалась, а похоже только распевалась, найдя аудиторию в моем озверевшем лице. Выскочил наружу я с косой и ломанулся на мелкую пичугу, как на кровного врага. Та изумленно чирикнула, нагадила на палубу и упорхнула.

— Вот су… — запнулся я на приветствии.

Как я проснулся не от рёва мотора мотоцикла, не знаю. Но, может его и не было. Зато была княжна Меньшикова. Она застыла с одной ногой, занесенной над палубой и смотрела со смесью удивления, возмущения и ещё чего-то, что вечно носится в женских глазах, но хрен пойми хорошее это или плохое.

Спал я после душа голым, так наружу и выскочил, а прикрываться косой смысла не было. Интимную стрижку себе я делать не планировал, тем более такой опасной бритвой. Поэтому я сначала отсалютовал оружием, потом исполнил поклон и приветливо улыбнулся:

— Доброго утра.

Яну метало в разнообразных чувствах. Её эмоциональные карусели однозначно срывало с оси, она открывала и закрывала рот, силясь что-то мне сообщить. В итоге она сделала глубокий вдох, обиженно прикусила губу и выдала слегка нервно:

— Ты мог мне хотя бы ответить!

Тут то я и вспомнил, что снова разбил свой телефон, пока душил питона…

— Хм, давай-ка я оденусь и сделаю нам кофе, — в такой ранний час поддувало довольно прохладным ветерком.

Княжна, не получив на свой вопрос ответа, нахмурилась, но кивнула. Девушка осталась на палубе, усевшись в кресло, а я отправился умываться, одеваться и варить кофе. Неправильная вегетарианка Кара решительно продолжила дрыхнуть.

Сделав к кофе тостов и сервировав их с творожным сыром и повидлом, обнаруженными в холодильнике, я положил на поднос ещё и свой разбитый телефон и отправился на воздух.

Провозился я немало, так что Яна уже немного раздраженно покачивала ногой, воинственно поглядывая на меня.

— Вот почему я не отвечал, — кивнул я на испорченное казенное имущество. — Душил… Работа опасная была.

— Ааа… — тут же растерялась девушка.

Даже жалко её стало, такое расстроенное личико у неё было. Но пусть обижалась она довольно забавно, потакать такому нельзя. Знаем, плавали. Сядет, ножки свесит и начнет по поводу и без повода дуться.

А я со своей развеселой жизнь этих поводов могу предоставить сколько угодно. Даже не стараясь.

Кофе мы пили молча. Я раздумывал о том, куда нам придется отправиться для снятия проклятья, сделает ли оптовую скидку за новый телефон завхоз и что ещё выдумает принцесса Анастасия.

Несколько относительно спокойных минут прошло, так я решил первым нарушить молчание и поторопить княжну, вряд ли у меня было много времени.

— Так что ты мне писала? Извини, но я действительно не видел твоих сообщений.

Яна смущенно покраснела и я понял, что и хорошо. Наверняка, когда я не ответил, её понесло и начались сообщения уже угрожающего характера. Ну хоть пристыдилась, есть свет в конце тоннеля.

— Ты сказал, что когда я подумаю, мы сможем поговорить. Я подумала и вот…

Что надумало это чудо природы, узнать мне явно было не дано. По набережной протарахтела «буханка» Глеба, остановилась у баржи и оттуда выбралась вся наша команда.

— Ох, прости, — честно расстроился я. — Надо уезжать. Но мы обязательно поговорим, позже, да?

Меньшикова вздохнула и чуть расслабилась, кивая, пусть и с легкой обидой. Как мне в таком плотном графике выделить хотя бы один спокойный час и уделить его девушке, я не знал.

Но это сделать надо было обязательно. Сам отправил думать, так что придется и выслушать. Что бы она там не надумала, хотела бы послать, уже сказала бы.

— Доброго утра! — расцвел в улыбке Герман, увидев мою гостью, и поклонился. — Сударыня, позвольте сказать, вы прекрасны! Увы, мы не представлены…

Он перевел взгляд на меня и запнулся, увидев как я напрягся. Дурацкая реакция, но инстинкт было не сдержать. Натянуто улыбнувшись, я представил княжну остальным и мы ещё какое-то время расшаркивались и здоровались.

— Извините, но мы вынуждены будем вас покинуть, — нетерпеливо прервал нас монах, поглядывая на часы. — Нас уже ожидают, так что пора ехать, Илья.

Герман ломанулся целовать руки Яне, но внезапно споткнулся о мою ногу и чуть не перелетел за борт, ухватившись в последний момент. Потерев ушибленную коленку, он буркнул «понял», извинился за свою неуклюжесть и ограничился поклоном и пожеланием княжне самого лучшего дня.

— Я… — немного растерялся я, понятия не имея о своих планах. — Напишу тебе, хорошо?

Меньшикова, в обществе отлично контролирующая себя, великодушно улыбнулась и отпустила нас восвояси.

— А вы с ней… — уже у дверей машины начал любопытствовать граф, получил щелчок по носу и отстал, несчастно вздохнув.

— Ты со своей рыжей сначала разберись, — окончательно вернул я его в реальность.

Герман помрачнел и хотел было начать ныть по этому поводу, но получил пригласительный подзатыльник от Глеба и забрался в салон.

— Итак, адепты, — вводил нас в курс дела наставник, притопив по дороге. — Профессор Далматский своеобразная личность. Ученый, в самом лучше и в самом худшем смысле. Первое. Ни в коем случае ему не дерзить, что бы он не говорил. Иван Сергеевич немного оторван от социума и забывает как про этикет, так и банальную вежливость.

— Этот тот самый Долматский, что устроил скандал на императорском приеме? — спросил Ростовский. — И его чуть в ссылку не отправили?

— Тот, тот, — Глеб недовольно поморщился на княжича. — Тогда, в общем-то, все и решили, что лучше профессору не мучить себя выходами в свет. Чему он, кажется, только доволен был. И теперь он собственно, никуда из своего дома не выходит. Можно сказать, стал отшельником, что не лучшим образом повлияло на и без того непростой характер.