Возвращение Эмануэла - Клаудиу Агиар

— Посмотри, Эмануэл, на эти кривые перепада высот, а точнее, попробуй мысленно соединить линиями точки, находящиеся на одной и той же высоте. Сразу станет видно, как здорово построено. Думаю, уклоны, согласно принятым стандартам, минимальны. Когда таких стандартов не было, инженеры интуитивно строили точно так же.

Речь шла о простых и даже банальных вещах, но все же я откликнулся на это его замечание, сказав, что сегодня скат или наклон рельефа относительно горизонта определяют по формулам. Для этого достаточно знать две вещи: перепад высот и расстояние по горизонтали. На практике это то же самое, что горизонтальная проекция. Потом одну величину делят на другую, результат умножают на сто и получают таким образом процентное отношение.

Пожилой господин немедленно отреагировал, как настоящий маэстро:

— Верно, мой дорогой, и только так мы сможем узнать, каким будет скат: крутым или пологим, с постоянным наклоном или с переменным.

Следующей рекой, которую нам следовало преодолеть, была Корурипи. Она была уже хорошо видна, когда я почувствовал, что машина теряет скорость, причем не на подъеме, а на абсолютно ровной дороге. Было непонятно, почувствовал ли эту перемену в поведении своего автомобиля мой пожилой спутник, так как, не обращая внимания на возникшую проблему, он спросил меня, знаю ли я, куда течет эта речка. Я ответил, что по всей вероятности она впадает в Сан-Франсиску — в единственную крупную реку, которая есть поблизости.

— Нет, мой дорогой! — ответил он. — Эта речка впадает прямо в океан! Не так далеко отсюда она впадает в Атлантический океан, образуя мыс Понта-ди-Корурипи. Впрочем, все это великолепие обречено на исчезновение, потому что сахарные заводы сбрасывают в нее свои производственные стоки.

Пока он рассуждал об опасностях загрязнения окружающей среды, машина продолжала замедлять ход. Вдруг она захлебнулась в приступе сухого кашля, сотрясаясь всем корпусом, как туберкулезник. Это заставило шофера улыбнуться и свернуть на обочину:

— Старому ослу нужны крепкие удила, дорогой! Мне известны все его капризы. Так как другого выхода нет, остановимся здесь.

Двигатель вздохнул еще пару раз — как будто бы в нем что-то закипело, — и, издав последний скрежет, перестал подавать признаки жизни. Водитель выключил зажигание, немного подождал и вышел из машины. Открыв капот, убедился, что неисправен радиатор. Он подтекал, и температура воды поднялась выше нормы. Устранить поломку было несложно. К тому же река оказалась рядом, так что не нужно было носить воду издалека.

Пожилой господин достал из-под сиденья набор инструментов и уточнил диагноз. Вода вытекала из патрубка. Сначала нужно было его отсоединить. Сняв патрубок и обнаружив в нем с одного конца, в том месте, где крепится хомутик, трещину, он отложил вышедшую из строя деталь в сторону:

— Этот уже ни на что не годится. У меня есть запасной. Надо его поискать. Ну и раз уж мы остановились, давай принесем немного воды из реки!

Берег весь зарос травой и напоминал ухоженную лужайку перед домом. Это заставило нас сесть и засмотреться на воду. Впереди русло изгибалось и река поворачивала в сторону океана. Дул ветерок. Жары не чувствовалось. Я растянулся на спине, подставив лицо под горячие лучи солнца. Мой спутник, продолжавший сидеть, обратил внимание на то, что осталось для меня незамеченным:

— Какого темного цвета стала вода! Когда я был молодым и проезжал здесь, эта река была на удивление красива. Вода в ней была светлой, чистой и настолько прозрачной, что просматривалось дно. Видно было грунт, гальку, мелких рыбешек, сновавших туда-сюда целыми стайками. Теперь они, бедняги, ушли отсюда. И в этом виноваты заводские стоки. Загрязнение приводит к исчезновению животных, но оно убьет и людей.

Не было никакой возможности заставить его помолчать. От загрязнения природной среды он перешел к Амазонии, к ее рекам и растительному миру, и вдруг спросил меня, почему Риу-Негру называется черной. Прежде чем ответить, чтобы не сморозить глупость, я попытался вспомнить, что мне довелось читать или, возможно, слышать на этот счет. Я уже ни в чем не уверен полностью. Но тогда, чтобы лишить его возможности снова начать говорить, сказал, что, должно быть, воду окрашивает присутствие в ней нефти. Не раздумывая, он принялся объяснять, почему реки бывают белыми, желтыми и черными. При этом он стал медленно прохаживаться, поглядывая то на меня, то на воду реки Корурипи.

Прервавшись только для того, чтобы показать мне голыши, лежавшие на берегу, он продолжил:

— Подвижный камень не обрастает тиной, заметил? Белые реки, строго говоря, нужно называть желтыми, потому что вода в них имеет такой оттенок. Как мы знаем, это обусловлено не деятельностью человека, а естественными процессами. Главным образом вода окрашивается за счет того, что размывает почву и часто уносит ее в виде взвеси. Больше всего на цвет оказывает влияние суспензия, образуемая глиной. Наиболее показательны в этом отношении реки Китая. В Америке в качестве примера могут быть названы такие реки как Мадейра, Тромбетас, Бранку, где встречаются оползни, иными словами, глина из-за эрозии осыпается с берегов, попадая в основное русло. Черные реки — явление более любопытное. Например, вода из черной реки, налитая в прозрачную стеклянную посуду, будет чистой и светлой. И, тем не менее, в реке, как это ни парадоксально, она кажется черной. Почему? Потому что в ней растворены кислоты, которые получаются в результате разложения органических веществ растительного происхождения. Берега таких рек тянутся на огромные расстояния и сплошь покрыты разного рода растительностью. В результате цвет воды в черных реках не имеет ничего общего ни с глинистой взвесью, ни с нефтью.

Пожилой человек продолжал говорить, все больше удивляя и даже пугая меня своими энциклопедическими познаниями. Он знал буквально обо всем и довольно глубоко. Но из всего, о чем он успел наговорить мне за время нашего совместного пути, самое сильное, действительно неизгладимое впечатление на меня произвело то, как много ему было известно о колибри. Он (я даже не спросил, как его зовут) начал говорить на эту ни к чему не обязывающую тему потому, что одна колибри, из числа самых маленьких, зависла почти над нашими головами, демонстрируя оперение радужного цвета, блестевшее на солнце.

Птица грациозно просовывала свой тонкий и длинный клюв внутрь цветка, и я, привлеченный ее движениями, не поддающимися описанию, сказал ему, больше для того, чтобы сменить тему, чем сделать признание, что чувствую угрызения совести, когда вспоминаю, как в детстве убивал этих птиц.

— А-а-а, мой дорогой, — произнес он осуждающим тоном, — тогда ты можешь считаться пропащим человеком, потому что убил одно из самых прекрасных созданий, подаренных нам природой! Ты знаешь, колибри встречаются исключительно, запомни хорошенько, исключительно у нас в Америке! Всего их более семисот видов. В Бразилии встречаются около ста сорока, самых редких. Манера летать и красота оперения колибри изумительны. Вульгарное название той, что мы видели над цветком, — «красный хохолок». Она, кстати, самая крохотная. Но есть и крупные. Вес «красных стрел», например, может достигать двадцати восьми граммов..