Лепила - Николай Прокофьев

И так в течение нескольких лет: с одной стороны, воля политического руководства, невидимый, но очень тяжкий пресс, с другой – головорезы Саймона с реальными автоматами и ножами. И неизвестно, что страшнее. А страх был, не верьте тому, кто заявляет обратное. Человек всегда остается человеком, в любых условиях, в любых погонах. Когда весело, он смеется, когда страшно, он боится. Я тоже боялся. Знаете, чего больше всего?..

Он придвинулся ко мне вплотную, я почувствовал необъяснимый жар, исходивший от него. Казалось, Гуру в этот момент вырабатывает внутри себя колоссальную энергию. Оставалось только определить, на кого он ее выплеснет. Мне стало не по себе, ведь, кроме меня, другой жертвы в кабинете не было.

– …Я боялся сойти с ума. Безумец в безумных условиях – это беда в квадрате. Как же это было трудно – удержаться в своем рассудке. Среди огня и разрывов, когда непонятно, что прошивает листья – дождь или пули, когда рядом умирают люди.

Саймон не церемонился с ними. Расстрелянные дети и старики. Растерзанные женщины, пленные и местные чиновники. Кровь, кровь и еще раз кровь… На его счету не один десяток истребленных селений, подбитых машин и взорванных мостов. И это только в одной провинции! А ведь Саймон действовал не один, у него были соратники – такие же полевые командиры, джентльмены удачи. Если сложить вместе все, что они натворили в этой несчастной стране, получится настоящая энциклопедия человеческой ненависти. С одной стороны – ненависть захватчиков к своим жертвам, с другой – ненависть аборигенов к тем, кто вторгся на их землю. Только написать эту энциклопедию некому: все действующие лица давно мертвы. Один Саймон жив! Этот мерзавец еще ходит по земле, втаптывает в нее память тех, кто видел его злодеяния!

Возбуждение Гуру передалось мне. Так проникновенна была его речь, что независимо от своей воли я срезонировал с колебаниями его энергетического поля. Ненависть к этому бандиту в какой-то момент обуяла и меня. Теперь это я продирался сквозь густой кустарник вдоль черного, как деготь, Меконга, это я затравленно озирался вокруг, ежесекундно ожидая стрелы или пули, это я, истекая кровью, перевязывал сам себя. Все мои мысли в эту минуту сводились к тому, чтобы достать этого головореза, поразить его своей справедливой ненавистью, предъявить военному трибуналу. А можно просто – пристрелить в ближайших зарослях. Я как будто действительно был там: я видел эти леса, эту реку, этих людей – маленьких, чумазых, с автоматами не по росту. Откуда все это? Из военной хроники или из действительности. Я уже не мог полностью поручиться за то, что Гуру не телепортировал меня сквозь время и пространство на ту неизвестную многим из ныне живущих войну.

Я поймал себя на мысли, что смотрю ему в глаза с тревогой и сопереживанием, подобно ученику, услышавшему страшное известие из уст своего учителя. «Что теперь будет? Как жить? Во что верить?» – наверное, читалось в моем взгляде. Не знаю, были ли эти вопросы в эту минуту для меня насущными, но желание найти на них ответы, покарать преступника сформировалось в моем мозгу вполне отчетливо. Я не до конца понимал свое состояние, но чувствовал, что Гуру повторил трюк, поразивший меня на острове. Только на этот раз мое сознание фиксировало не жабу, а реального человека с его черным нутром и кровавым прошлым. Я готов был поклясться, что минуту назад видел этого Саймона: его одежду, походку, лицо, слышал его голос. Если бы меня попросили, я бы прямо сейчас, не колеблясь, нарисовал на бумаге его портрет.

Гуру заметил, какой эффект произвела его речь. Замолчал, давая возможность словесному потоку заполнить сознание собеседника, впитаться и застыть там, подобно засохшему руслу. Его остроумный план начинал действовать…

Я шел по улице, спотыкаясь и покачиваясь. Со стороны я выглядел пьяным. Похоже, попадавшиеся мне навстречу редкие полуночные прохожие именно так и думали.

В голове тревожным рельсом гудел голос Гуру. Нет, с его стороны не было никакой лжи, все, что он говорил, – настоящая правда. Я это не знал, но чувствовал. А интуиция меня никогда не подводила. Значит, Гуру – такая же жертва, брошенная на заклание беспощадным режимом, пережившая шок и ужас, но сумевшая выйти из передряги. Может быть, из-за этого он и стал на путь благотворительности, начал помогать больным и обездоленным? А как по-другому? Испытавший зло стремится творить добро. И не вяжется его образ с портретом, нарисованным Левашовым. Полковником Левашовым…

Уже у самого подъезда в моем кармане зазвонил телефон.

Я с трудом оторвался от мрачных мыслей и сосредоточился на дисплее – Коновалов. До этого пять пропущенных звонков.

– Не спишь? Нужно встретиться. Есть новости.

Это был тот редкий случай, когда агенту самому разрешили выбрать себе позывной. Пришлось поломать голову. Хотелось назваться человеческим, приятным на слух именем и чтобы при этом получалась двойная шифровка с обязательным отсылом в историческое прошлое.

Так на свет появился «Мирослав». Руководство приняло позывной спокойно, без эмоций, хотя агенту очень хотелось, чтобы его похвалили за оперативность и находчивость. Нет, здесь пренебрегали эмоциями, даже в случае серьезных успехов или провалов. Вместо дружеских похлопываний по плечу и благосклонных улыбок агент Мирослав был представлен сослуживцам, после чего сразу же получил первое задание.

Жизнь среди одержимых общим порывом (и наверняка ненормальных) людей не сулила ничего хорошего. Но это работа, и потому новоявленный агент быстро отогнал все жалобные мысли и начал осваиваться в новом образе.

Собеседование прошло очень гладко. Менеджер по персоналу нашла в новом клиенте родственную душу. Очень быстро обозначились и общие интересы – кулинария (агент Мирослав обожал готовить), дача (жизнь за городом представлялась им, как спасение от городских проблем). Попутно «перемыли кости» создателям последнего сериала – больно уж смазливо там все получилось, поговорили про «звезд».

Агент Мирослав сетовал на одиночество в большой квартире – чувство физическое, близкое к зубной боли. Слишком все напоминает о погибших родителях. На что офис-менеджер с нескрываемым сочувствием сообщила, что сейчас очень много по-настоящему одиноких людей, всем им надо объединяться, чтобы поддерживать в себе жизненные силы. При этом она выложила на стол брошюру «Как бороться с обстоятельствами», изданную «Аква Матер» в качестве пособия для своих последователей. Неподдельная слеза упала на обложку, расплываясь в восклицательный знак, подытоживший сердечную беседу новых друзей.

Стоит ли говорить, что после такой уверенной атаки двери организации оказались для агента Мирослава открытыми. С ближайшей же партией агент без особых проволочек отбыл на вахту. Поговаривали, что эту кандидатуру одобрил сам учитель.

Руководитель «Аква Матер» Королев А. Д. предстал перед агентом Мирославом во всем своем великолепии. Врожденная проницательность сразу же подсказала агенту, что перед ним человек незаурядных способностей и сильной воли. Печать какой-то высокой тайны лежала на благородном лице этого провидца-мученика, так создавалась загадка, которая манила и волновала. Красивый выдержанной во времени красотой, немногословный, то есть знающий цену сказанному, до бесконечности обаятельный и отзывчивый. Если бы агенту Мирославу пришлось вдруг определять себе спутника жизни, выбор определенно пал бы на Артура Дмитриевича, так привлекателен был его образ.