Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны - Валентин Рунов

– Я остаюсь при своем мнении…

В подавленном настроении разъезжались участники этого заседания.

На другой день большинство их собрались вновь у министра иностранных дел С. Д. Сазонова и подписали коллективное письмо государю, убеждая его отказаться от верховного командования. И хотя это письмо было подписано восемью министрами, оно не вызвало никаких изменений в решении Николая II.

В этот день он ездил из Царского Села в Петроград, где обошел несколько церквей и принял благословение от матери.

22 августа император снова поехал в Петроград, где в Зимнем дворце провел первое расширенное совещание по снабжению армии боеприпасами и снаряжением. Во время этого совещания в зал вошла Александра Федоровна с наследником Алексеем, которые обошли всех присутствовавших, поздоровавшись с ними. Данная акция не имела никакого отношения к материальному снабжению армии, но должна была возбудить верноподданнические чувства присутствующих и мобилизовать их на новые свершения.

23 августа император «в 3.30 прибыл в свою Ставку в одной версте от города Могилева, – с особым ударение отмечает он. – Николаша ждал меня. Поговорив с ним, принял генерала Алексеева и первый его доклад. Все обошлось хорошо».

На следующий день утром Николай II выехал в Могилев. Первым делом посетил молебен в городском соборе, затем поехал в дом губернского правления, где размещался штаб Ставки. Выслушав доклады начальника штаба и генерал-квартирмейстера, поехал в дом губернатора, часть которого занимал великий князь Николай Николаевич. Там он подписал указ и приказ по армии о принятии им верховного командования с 23 августа 1915 года.

Император, а теперь уже и Верховный главнокомандующий, требовал от своих генералов самых решительных действий. В начале сентября 1915 года русские войска останавливают наступление германских войск у Тернополя. Войска окапываются, позиции окутываются многими рядами колючей проволоки. Стороны переходят к позиционной войне.

Временная позиция в Карпатах.

Таким образом, меньше чем за полтора года войны Брусилов овладел навыками командования армией в различных видах боевой деятельности. Разработанные и проведенные им наступательные и оборонительные операции были чужды шаблону, свойственному многим высшим военачальникам русской армии того периода. Он стремился к инициативным, решительным действиям, навязывая свою волю противнику, используя все возможное для достижения хотя бы частного успеха. Войска, в свою очередь, стремились добросовестно выполнять поставленные задачи, веря в полководческий талант своего командующего.

При этом сам Брусилов не питал иллюзий ни в отношении масштабов, ни в отношении продолжительности войны. Так, 3 февраля 1916 года он писал жене: «Это исключительная, мировая война, не ожидай ее скорого конца». В то же время он считал, что войну «выиграть необходимо во что бы то ни стало даже при том, что противники считают себя по праву факта победителями. Предстоит им доказать, что они ошибаются, для этого их нужно разбить и выкинуть вон из нашей страны. Это, несомненно, будет, но не так-то скоро… как ни тяжело, но мира не может быть, пока не разгромим немца»[29].

Решение императора Николая II стать во главе действующих войск было встречено с большой сдержанностью и русскими общественными кругами, и многочисленными членами императорской фамилии, и за границей – союзниками. На чрезвычайном собрании московской Городской думы раздались громкие протесты против этого решения. Отрицательно было отношение к этому факту и многих членов законодательных палат. Предостерегающие доклады делались императору и некоторыми великими князьями. «В армии, – отмечал А. И. Деникин, в то время командующий 10-й армией, – этот значительный по существу акт не произвел какого-либо впечатления. Генералитет и офицерство отдавало себе ясный отчет в том, что личное участие государя в командовании будет лишь внешнее, и потому всех интересовал более вопрос, кто будет начальником штаба… Что касается солдатской массы, то она не вникала в технику управления, для нее царь и раньше был верховным вождем армии».

Представляет интерес также оценка происшедшего председателем Государственной думы М. В. Родзянко. «Император Николай II брал на себя очевидно непосильную задачу и бремя, – писал он, – одновременно в небывало тяжелое время управлять уже начавшей волноваться страной и вести совершенно исключительной трудности войну, приняв командование над более чем десятимиллионной армией, не будучи совершенно к этому подготовлен в стратегическом отношении. Дело осложнялось еще и тем, что исчезал высший орган, перед которым главнокомандующий был бы ответствен. Русский царь добровольно и без всякой надобности брал на себя ответ в случае дальнейших военных неудач».

Но Николай II, возглавив действующую армию, рассчитывал только на последующие успехи. 11 октября из Ставки выехал на юг, в расположение войск Юго-Западного фронта. На следующий день Николай II в Ровно, где располагался штаб 8-й армии, приехал с наследником Алексеем и командующим войсками фронта генералом Н. И. Ивановым в сопровождении большой свиты. Свитские чины очень боялись появления вражеских аэропланов, которые действительно частенько бомбили станцию. Но в этот день небо было покрыто низкими тучами, и визита «таубе» не приходилось ждать. Кроме того, командующий армией «на всякий случай» приготовил восемь самолетов для прикрытия станции, на которую прибыл августейший гость.

Выслушав рапорт Брусилова, Николай спросил:

– Далеко ли до противника?

– Фронт находится верстах в двадцати пяти, государь, – ответил Алексей Алексеевич. – А только что сформированная 100-я дивизия, которую Вашему Величеству угодно осмотреть, сосредоточена в восемнадцати верстах отсюда…

Немного помедлив, Брусилов добавил:

– Считаю своим долгом предупредить Ваше Величество, место сосредоточения дивизии в это время подвергается воздействию вражеской тяжелой артиллерии. Поездка все же представляется мне довольно безопасной, поскольку в тумане неприятель стрелять не станет: без корректирования стрельбы немцы зря снаряды не тратят.

К месту смотра поехали на автомобилях. Царь вместе с наследником обошел войска, пропустил их мимо себя церемониальным маршем. Затем он поехал еще ближе к фронту и осмотрел перевязочный пункт для тяжелораненых. Особой пользы для войск от этого визита не было.

На начало 1916 года для борьбы на все существовавшие в то время фронты страны Четверного союза смогли мобилизовать 9 млн человек, в то время как страны Антанты держали под ружьем 18 млн человек. Это позволяло воюющим сторонам иметь соответственно 286 и 365 дивизий. Возросла и огневая мощь пехотных соединений, которые составляли основу действующих армий сторон. Так, если в начале войны в германской и французской пехотных дивизиях было всего по 24 пулемета, то к концу 1915 года германская дивизия имела на вооружении 54 станковых, 108 ручных пулеметов, французская – 72 станковых и 216 ручных пулеметов[30].