Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

Вот теперь можно было в ы й т и из сумасшедшего ритма,незнакомого обычному человеку, привести в норму мышцы и нервы, спокойнооглядеться...

Кошка на коротком лине надежно сцепила оба суденышка, с этимвсе в порядке...

Мазур перепрыгнул назад на шхуну. Те, кого он успокоил,лежали в прежних позах, не требуя правки. Он совершенно равнодушно переступилчерез ближайший труп, подошел к правому борту, скорбно покривил тубы. Манаха иодного из батаков не видно – ну да, это они мешками шлепнулись в море.Остальные трое лежали у планшира – Джонни Гаваец, батак и прирожденный охотникПенгава, здешний Левша, единственный из троицы, кого Мазуру было по-настоящемужалко, – как-никак односельчанин, человек мирной профессии, даже вроде быкакой-то дальний родственник Абдаллаха...

Он огляделся, держа автомат стволом вниз. Куда ни посмотри –лишь спокойный океан, игравший мириадами солнечных зайчиков. Решение следовалопринимать в сумасшедшем темпе.

Приборы на катере побиты пулями, и черт их знает, что Мазуртам наломал... Нет, этот вариант отпадает. Вариант будет один-единственный – поднятьвсе паруса и уходить на шхуне. Те, на острове, рано или поздно спохватятся, недождавшись своих, – но в любом случае слишком поздно. Невероятно трудно,практически невозможно будет отыскать в бескрайнем море их скорлупку. Даже еслиони поднимут в воздух гидроплан... нет, вряд ли. Что сможет один-единственныйгидроплан? Когда неизвестно даже, в каком направлении ушла шхуна? Там, наострове, народ серьезный и видавший виды, они быстро должны понять, чтобессмысленно высылать в погоню катера, что их самолетик – в сущности,элегантный лимузин мадам – не в состоянии прочесать и осмотреть т а к у юакваторию...

Яростно желая, чтобы все было именно так, как он себенарисовал в уме, чтобы противник именно к таким выводам и пришел, Мазур заорал:

– Пьер, где ты там! Живо на палубу, времени нет!?!

Китайский храм, напротив которого они расположились вкрохотном ресторанчике (опять-таки китайском), выглядел не просто экзотично длябелых людей, а прямо-таки марсиански. Он был пестрый, как радуга, на его стенахярчайшими красками изображены были диковинные сцены из неизвестной мифологии:бравый обезьян в роскошной одежде и золотом причудливом шлеме, явно не изпростых макак, какой-нибудь принц, а то и, поднимай выше, король, дрался намечах со здоровенной черепахой, судя по ее зверской физиономии, персонажемстрого отрицательным; невыносимо очаровательная девушка в доспехах столь жесверкающим клинком полосовала извивавшегося в зеленой воде длиннющего дракона сбуденновскими усами и полудюжиной лап; некий благообразный старец, судя подоброму морщинистому лицу, персонаж на сей раз сугубо положительный, восседалпод загадочным деревом, чем-то неуловимо напоминая товарища Л. И.Брежнева... По невежеству своему Мазур даже принял сначала это заведение заувешанный рекламой новых мультфильмов кинотеатр, но бывалый Пьер внес ясность.

Над крышей экстравагантного храма красовались вырезанные свеличайшим тщанием деревянные драконы, их глазищи, укрепленные на проволочныхспиралях, раскачивались от малейшего ветерка. Вокруг – на вывесках, на стеклахлавчонок, ресторанов и аптек, на табличках с названиями улиц – одни иероглифы.Но ни малейшего дискомфорта Мазур с Пьером не испытывали, наоборот. Длясубъектов вроде них китайские кварталы были самым безопасным местом – здесь,как нигде больше, местные обитатели умели отгораживать свое бытие от всехпосторонних незримой стеной и, в свою очередь, не страдали излишнимлюбопытством. Если ведешь себя пристойно, не задираешь хозяев и не проявляешьлюбопытство туриста слишком явно, вольешься в местный пейзаж его составнойчастью, никто не будет лезть в твои дела и болтать о тебе со служителямизакона. Ну и, наконец, именно здесь, совсем недалеко, располагались и китайскаяантикварная лавка, куда предстояло сдать груз, и незабвенной памятиувеселительное заведение «Звезда глубины», куда Мазур по размышлении все жерешился сунуть нос, чтобы разведать обстановку. Вообще-то, именно эти кварталыи были вотчиной как пиратов мадам Фанг, так и гангстерских «триад» – но вряд лина Мазура персонально была объявлена здесь охота, кто он был для здешнихворотил?

Мазур сейчас имел некоторые основания гордиться собой.Он-таки сумел провести шхуну в Катан-Панданг, благо в каютке гавайца отыскалисьи морские карты, и довольно приличный секстан. Правда, оба вымотались допоследней степени, возясь с парусами и стоя долгие ночные вахты за штурвалом,но, в конце концов, речь шла о спасении собственной шкуры, а такая цель стоитлюбых трудов...

Им удалось раствориться в безбрежном океане, предварительнозатопив катер и уничтожив все прочие следы случившихся на борту шхуны к о л л из и й. Прежде чем потопить пиратское плавсредство, Мазур хозяйственно снял снего пулемет с боеприпасом – на случай новых неприятных встреч, от которых, какоказалось впоследствии, фортуна их избавила. Уже имея землю в прямой видимости,за пару морских миль от Катан-Панданга Мазур с превеликим сожалением выкинулпулемет в море вместе с прочим трофейным арсеналом. Не стоило лезть на рожон.Мелкие суденышки вроде доставшейся им во владение шхуны швартовались у берегабез всяких таможенных и пограничных формальностей, ибо количество их былонеисчислимо, и островная держава при всем желании не смогла быпроконтролировать каждое, но береженого Бог бережет, в любой стране полицияобожает проводить внезапные рейды и выборочные проверки...

Хорошо еще, документы на корабль были в порядке. Еще впервый же день, решив, что оторвались от возможной погони, оба занялисьнесгораемым ящиком в каютке покойного Джонни. Там отыскались и оформленныедолжным образом судовые бумаги (с Катан-Пандангом в качестве порта приписки), ипотрепанный американский заграничный паспорт гавайца – судя по нему, Джоннипокинул родину несколько лет назад вполне легально, а значит, в розыске нечислился. После недолгих раздумий Мазур забрал паспорт себе, решив предъявлятьего при крайней нужде. Как оно всегда бывает с фотографиями на документах,выданных энное количество лет назад, тогдашний Джонни, молодой, не стольпотасканный и стриженый почти наголо, мало походил на самого себя передсмертью, цвет волос на снимке по причине их практического отсутствия определитьбыло невозможно, а здешние сыскари вряд ли владеют английским настолько хорошо,чтобы прочитать описание особых примет, внесенное неразборчивыми канцелярскимикаракулями... В общем, у Мазура были шансы. Главное – не привлекать к себевнимания, не совершать ничего противоправного, вести себя так, будто обитаешьтут который десяток лет. Тогда и до вдумчивой проверки документов не дойдет,если верить заверениям опытного Пьера, неплохо знакомого с этим городом. «Вконце концов, – наставлял Пьер, – все мы, европейцы, для них на однолицо – как для нас китаезы и прочие азиаты...»

Пьер не доставлял ему ни малейших хлопот – он принял происходящее,как должное, показывая всем видом, что готов служить под командой новогокапитана со всем рвением и покойницкой немотой. Рвение его особенно окреплопосле того, как они по-братски разделили пополам обнаруженные в несгораемомящике четыре тысячи с лишним американских долларов и ворох гораздо менеереспектабельной валюты пяти или шести окрестных государств. Как легкодогадаться, Мазур без малейшей жалости отдал бы случайному напарнику весь ворохразноязычных денежек, но поступать так было нельзя, коли уж он по роли числилсяевропейским авантюристом, застрявшим в этих краях презренного металла ради.Посему пришлось, изображая на лице подобающий накал алчности, вести дележкускрупулезно и вдумчиво... Однако у Мазура в первый день осталось стойкое впечатление,что лягушатник ждет от него нехороших сюрпризов, откровенно старается неповорачиваться спиной, косится пугливо. Потом, правда, напарничек малостьуспокоился, убедившись, что время идет, а глотку ему перерезатъ Мазур что-то несобирается...