Кровавая месса - Жюльетта Бенцони

Через две недели Питу уже был другом дома. Бурдоны даже обмолвились как-то, что считают его отличной партией для Пьеретты. Но не они были ее родителями, и только Тизоны могли решать подобные вопросы. Впрочем, учитывая вздорный характер супругов и их ярость от того, что им не разрешают видеться с дочерью, Бурдоны решили пока не сообщать им о посещениях гражданина Питу. Они еще успеют все обсудить, когда будет покончено с волчицей и ее волчатами!

Услышав вопрос барона, Питу пожал плечами и скорчил гримасу:

— Можно сказать, что в этом отношении все в порядке. Но не буду скрывать от вас: мне бы не хотелось, чтобы мои визиты к ним затянулись. Девушка довольно мила, и я не хочу сеять в ее головке напрасные мечты. Впрочем, я ничего для этого не делаю, а веду себя как добрый старший братец. Зато жена папаши Бурдона, кажется, решила, что я хожу к ним только ради ее прелестей!

— А разве это не так?

— Вы смеетесь надо мной? У нее растут усы!

— Бедный Питу! Но осталось недолго; потерпите еще несколько дней, и вы сможете отправиться к родственникам в провинцию, которые с нетерпением ждут вас. Вам ведь известен наш план?

— Я знаю его наизусть! — заверил барона журналист. — В назначенный день я повезу супругов Бурдон и Пьеретту поесть мороженого и сделать кое-какие покупки в Пале-Рояле. Так как это самое людное место в Париже, нам с Пьереттой будет нетрудно «потеряться». Затем к нам подойдут два гвардейца, арестуют нас и отведут в спокойное место, где мы с Пьереттой проведем всю ночь. На рассвете мы сбежим, но прежде один из наших отправится в Тампль и заявит, что Пьеретта исчезла. Ее родители придут в ужас и покинут башню. Их не будет достаточно долго, чтобы вы могли вывести всю королевскую семью. А кстати, куда вы собираетесь их отвезти?

— Узников будут ждать три кареты — одна на улице Тампль и две на улице Шарло. Королева поедет ко мне в Шаронну, а маленького короля Руссель отвезет в замок, который принадлежит Турзелям. Оттуда его переправят на остров Джерси. Я сам буду сопровождать короля, но сначала отправлю его мать в Голландию к ее сестре Марии Кристине. С ней поедут леди Аткинс и мой друг Ружвиль, с которым вы, кажется, еще незнакомы.

— Тот самый шевалье, что влюблен в Марию-Антуанетту? Так, значит, он не эмигрировал? А по Парижу ходили слухи…

— Эти слухи распространяли наши люди. Когда начался суд над королем, Ружвиля посадили в тюрьму Мадлонетт. Это Мишони сумел вытащить его оттуда. С тех пор он скрывается в Вожираре у своей подруги Софи Дютийель, актрисы. И сгорает от желания быть полезным королеве.

— Остаются принцесса и Мадам Елизавета…

— Они поедут к Лауре в сопровождении маркиза де Лагиша и пробудут в ее доме несколько дней, пока не уляжется шум. Затем они отправятся в Англию через Булонь, где у меня все подготовлено, и поселятся в Кеттерингэм-холле. Леди Аткинс тоже скоро туда вернется.

— Ваш план прекрасен, но вам не кажется, что королева захочет быть рядом с сыном?

— Безусловно, захочет, но я надеюсь, что мне удастся ее убедить. Королю Людовику XVII всего восемь лет, и его необходимо защитить. Он не должен стать заложником государственных интересов Австрии. Остров Джерси неприступен, там его будут защищать и французы и англичане. Если наш план благополучно осуществится, его мать через некоторое время присоединится к нему и станет регентшей.

— Но мальчик еще слишком мал, чтобы жить одному среди мужчин, — неожиданно возразил Питу.

— Госпожа де Турзель и ее дочь Полина также отправятся на Джерси. И разумеется, Мадам Елизавета и Мария-Терезия смогут поехать туда, как только пожелают.

— Ну что ж, вы все продумали, — вздохнул Питу. — Но какова моя роль во всем этом? Я-то что буду делать? Останусь в Париже и стану зятем Тизонов? Прекрасная перспектива!

— Только в том случае, если вы сами этого хотите, — засмеялся де Бац. — Я вам предлагаю дожидаться моего возвращения в Шаронне, играя в карты с Мари и ее двумя телохранителями, Дево и Бире-Тиссо. У Мари нет причин уезжать. И поверьте мне, она будет счастлива, когда избавится наконец от необходимости каждый вечер принимать гостей. По-моему, ее самое горячее желание — это увидеть отъезд леди Аткинс в направлении лондонских туманов.

— Дамы плохо ладят между собой? Я не могу в это поверить. Мари — идеальная хозяйка дома, такая милая, такая любезная, такая гостеприимная…

— Все это так, но англичанка оказалась настоящим завоевателем. Домик в Шаронне не сравнишь с ее английским дворцом. Ей здесь тесно, и она все время дает это понять. Кроме того, леди Аткинс не терпится побежать в Тампль, броситься к ногам королевы и умолять ее величество позволить ей занять ее место.

— Но такое самопожертвование заслуживает уважения, вам не кажется?

— Безусловно. Но, поразмыслив, я отказался от этого замысла. Какой бы хорошей актрисой ни была Шарлотта, у нее ничего не получится. Королева слишком изменилась. В ней появилось что-то… Это не сыграешь. И потом, ее величество не желает покидать своих детей.

Сказав, что Мари мечтает об отъезде леди Аткинс в Англию, де Бац выразился слишком мягко. Несмотря на присущее ей терпение и доброе сердце, Мари чувствовала, что держится из последних сил. Ей даже приходило в голову уехать из этого дома, который она привыкла считать своим, и снова вернуться на улицу Менар. Англичанка, казалось, присутствовала всюду, во все вмешивалась и всегда находила предлог перевести разговор на предмет ее обожания — Марию-Антуанетту. Она только о королеве и говорила, играла на арфе мелодии, которые нравились ее величеству, снова и снова пересказывала Мари события того незабываемого дня, когда она в Версале в первый раз увидела королеву. К тому же де Бац теперь почти не появлялся в Шаронне, но даже в эти редкие моменты Мари и Жану не удавалось побыть наедине. Шарлотта немедленно набрасывалась на барона с вопросом, когда же ее наконец поведут в Тампль, и не желала слушать никакие отговорки.

Однажды она заявила, что не находит себе места в Шаронне, и пожелала переселиться поближе к башне, где страдала ее королева. Зная, что рядом с Тамплем живет друг барона адвокат Ив Кормье, она, недолго думая, отправилась к нему и попросила пристанища. Однако адвокат, предупрежденный де Бацем, был вежлив, но непреклонен. Он не может иметь чести принять у себя леди Аткинс, потому что его жена слаба здоровьем. Госпожа Кормье иногда впадает в истерику и отличается болезненной ревностью. Она не выносит присутствия в доме никакой посторонней женщины, кроме пожилой камеристки, которая ее воспитала. Сообщив все это, адвокат заверил Шарлотту, что он останется искренне преданным делу спасения королевы.

Как-то вечером, заглянув лишь ненадолго в свою секцию, солдат Национальной гвардии Форже отправился к старому монастырю Святой Магдалины Тренельской. Когда стемнело, из ворот заброшенной обители вышел барон де Бац и прогулочным шагом направился к своему дому в Шаронне. Он сообщил своим домашним новость — похищение королевской семьи должно состояться 21 июня. Мари ахнула, испытывая одновременно радость и тревогу, а Шарлотта Аткинс сначала разразилась громкими рыданиями, а потом обратилась к небесам с истовой молитвой о помощи заговорщикам.