Считанные дни - Хуан Мадрид

— О каких соседках ты говоришь?

— Живут в студии рядом со мной. Они наркоманки, и я их фотографирую. Такой богатый материал не подворачивался мне под руку уже много лет.

— Сначала закончи книгу для издательства Паскуаля.

— Естественно, не такой уж я глупец, как ты себе воображаешь. Но у меня больше никогда не будет такой возможности, Эмма. Копланс снимал саму жизнь, настоящую жизнь городского дна, без прикрас и лакировки. Он получил Пулитцеровскую премию[50]. А что ты скажешь, если я получу Национальную премию в области фотожурналистики, а? Что тогда произойдет?

— Почему бы нам не поужинать в ближайшую субботу? Там все и расскажешь. — Она зевнула. — Пусть мы в разводе, но это не мешает нам оставаться цивилизованными людьми. По-прежнему друзья, не правда ли?

— Отдай Копланса, тогда я с тобой поужинаю.

— Мы можем остаться друзьями, Антонио.

— А как же твой драматург? Разве ты с ним больше не встречаешься?

— Встречаюсь, почему же? Но на этой неделе он занят. Решил посвятить выходные дни семье.

Компания сидела в баре «Уругвай», на улице Сан-Бернардо. Ванесса смотрела телевизор и намазывала оголенные части тела кремом, Лисардо прикорнул прямо за столом, положив руки на стопку комиксов и уткнувшись в них головой.

Чаро подсела к подруге.

— Знаешь, кем бы я хотела быть? Одной из тех, кто таскает за собой кейс и носит дорогую фирменную одежду, — объявила Ванесса. — Эдакой фифой, которая плюет на мужиков и живет себе припеваючи одна в роскошной квартире. У нее накрученная тачка, и по выходным она уезжает куда-нибудь за город или на побережье, останавливается лишь в пятизвездочных отелях и все такое. У меня прямо скулы сводит — так я завидую таким женщинам…

Растирая руки кремом, Ванесса не отрывала неподвижного взгляда от экрана, где двигались маленькие фигурки. Судя по тому, как говорили и смеялись действующие лица, по телевизору показывали одну из юмористических программ.

Чаро сунула руку под юбку и принялась намазывать кремом живот.

— …делают каждый день гимнастику, словом, следят за собой и держат себя в форме. Естественно, при виде них мужики пускают слюни, но они… даже бровью не поведут. Проходят мимо, задрав нос, а те — так и падают штабелями: направо, налево. Послушай, — она потрясла подругу за руку, — ты вправду веришь, будто этим кремом пользуются «звезды»?

Чаро показала на экран телевизора.

— Глянь-ка! Вся штука в том, чтобы делать серьезную мину. Эти типы рассказывают забавные истории, а другие их слушают, не дрогнув ни одним мускулом на лице. Если они засмеются, все усилия пойдут насмарку. Правда, здорово придумано?

— То, что я вижу по ночам, — вовсе не сны — сама рассуди. Скорее знамения, кажется, их так называют? Когда человек уходит из жизни, он не умирает до конца, он переселяется в другое существо, а в кого — неизвестно, что-то наподобие лотереи. Тело — да, оно превращается в прах, но душа, я хочу сказать, дух, так вот он — не умирает, он переходит в другое только что родившееся тело. Раньше мне довелось быть принцессой — я тебе уже об этом говорила много раз. Уверена на все сто. Одной из тех принцесс, которые жили во времена дуэлей и все такое. Мне вечно снится одно и то же: замок, пламя огня, я — в окне и кричу, кричу, а внизу кабальеро дерутся из-за меня на шпагах… Это, должно быть, только одна из моих реинкарнаций. Потом я могу воплотиться в секретаршу или докторшу. Мне бы очень подошло быть докторшей или секретаршей, но обязательно при большом начальнике. Понимаешь? Одетая с иголочки, с деньгами, с машиной и роскошной квартирой, обставленной дорогой мебелью. Начальник, конечно, влюблен по уши, а я — без внимания. Мужики наперебой приглашают меня поужинать и провести с ними выходные там и сям, например на Карибах… Ну, все как полагается, как описано в журналах, помнишь, мы читали? Было бы здорово пожить вот так в другой жизни… Слушай, твой крем никуда не годится: у меня до сих пор не прошли прыщики на плечах. И нечего на меня пялиться!

— Ты просто помешалась на своих прыщиках, вбила себе в голову, а на самом деле выглядишь гораздо лучше.

— Думаешь?

— Я же говорю, увлажняющий крем с… — Чаро повернула флакон и прочитала на этикетке, — с коллагеном и продается только в аптеках. Не морочь мне голову.

— Денег, которые мы заработаем на фиесте плюс навар от продажи коки, нам за глаза хватит, чтобы махнуть в Марокко и оттянуться там — мама не горюй! — Ванесса схватила Чаро за плечи и сильно встряхнула. — Ты мне обещала поехать в Марокко, Чаро. Дала слово, не забыла? Хотя наверняка ты вернешься к Альфредо и пошлешь меня в задницу вместе с поездкой. Альфредо скажет тебе словечко — и всему конец: поднимешь лапки кверху и сделаешь, как он велит. Вот увидишь!

— Ну что ты, милая! Не надо себя накручивать. Кроме того…

Ванесса повернулась и пристально посмотрела на подругу.

— …Альфредо избегает меня. Сейчас я влюблена в Антонио… хотя пока точно не могу ничего утверждать.

— Не знаю, к чему все эти разговоры: Альфредо — твой муж.

— Так-то оно так, но ведь я не дура и понимаю: он меня разлюбил.

— Ну, пошло-поехало! Опять ты со своими бреднями — выдумываешь страдания на пустом месте.

— А что мне остается делать? Его уже давным-давно перевели на свободный режим, а он даже не прислал мне весточки, не говоря уж о том, чтобы зайти самому.

— Но он же сказал Ибрагиму, дескать, мечтает тебя трахнуть.

— Это было до того, как его перевезли из Карабанчеля. Нет, Ванесса, даю руку на отсечение — он меня разлюбил.

— Понятно. Поэтому ты положила глаз на Антонио. На этого пижона!

Чаро пожала плечами.

— Так или иначе, но после фиесты мы соберем все деньги и уедем в Марокко. Что скажешь? Мне так хочется уехать в Марокко. — Ванесса вопросительно посмотрела на подругу.

— Обязательно уедем, даже не сомневайся.

— Может, на фиесте подцепим какого-нибудь дядьку, из важных, и он в нас втюрится. — Ванесса ткнула Чаро локтем. Та повернулась к экрану телевизора и хихикнула.

Лисардо оторвал от стола голову и зевнул. Потом показал пальцем на стопку комиксов.

— Ну что, цыпочки? Вы их уже посмотрели? Самые лучшие — это «Капитан Труэно», «Марвэл» и «Монстры из космоса». Клевые, правда? Я купил их у одного типа на Пласе. Пять штук по сорок дуро[51]за каждую. Можно сказать, оторвал по дешевке.